"Холодной войны" не будет

Вопрос: Означает ли Ваше участие в Брюссельской конференции по вопросам помощи Ираку то, что расхождения, имевшие место между Вашей страной и США и "лагерем войны" в период иракского кризиса, полностью преодолены?

С.В.Лавров: Позиция России по вопросу о том, какие события привели к войне в Ираке, насколько оправданным было применение силы, и смогла ли ООН сыграть в иракском кризисе ту роль, которая определена Уставом этой организации, хорошо известна. Она не изменилась.

Однако все мы должны смотреть в будущее. Сейчас главное - помочь Ираку в создании демократической государственности, в экономическом восстановлении и создании безопасных условий для жизни иракцев. Здесь интересы всех участников Брюссельской конференции сходятся. Об этом говорит уже то, что Россия вошла, наряду с США, Евросоюзом, ООН, Японией, Египтом и Ираком, в состав Подготовительной группы конференции. Я думаю, сейчас главное – преодолеть конфликт в самом иракском обществе, "генерирующий" террористическую войну. Поэтому нужно скорее расширить межиракский диалог, привлечь к участию в государственном строительстве все основные этно-конфессиональные группы и политические партии страны. Только так можно будет продвинуться к национальному примирению. Этому помогло бы и внесение ясности в вопрос о сроках иностранного военного присутствия в Ираке.

Вопрос: Какое участие может принять Россия в восстановлении Ирака?

С.В.Лавров: Россия уже активно содействует иракскому восстановлению. В 2004 г. мы приняли решение о списании около 90% иракского долга, который составляет примерно 8 млрд. долл. Это – серьезный вклад в облегчение финансового положения Ирака.

Конечно же, Россия с ее растущим экономическим потенциалом, богатейшим опытом строительства в Ираке предприятий нефтяного и энергетического сектора может стать важным прямым участником восстановления этой страны. Кстати, целый ряд ведущих российских компаний, таких как "Лукойл" (она входит в пятерку крупнейших нефтедобывающих компаний мира) уже выразил заинтересованность в участии в этом. О встречном интересе нам говорят руководители Ирака. Около ста специалистов наших частных компаний работают сейчас в Ираке. Но в полной мере все эти проекты можно будет реализовать только после создания необходимых условий безопасности в Ираке. Важно также уважать и уже имеющиеся контракты.

Вопрос: Иранская проблема: поддерживаете ли Вы усилия европейских стран по поиску дипломатического решения кризиса, и в какой форме Россия могла бы участвовать в продвижении гражданской ядерной программы Ирана?

С.В.Лавров: У России и европейской "тройки" общие интересы в данном вопросе. Мы хотим одного и того же: чтобы режим нераспространения ядерного оружия не подвергался угрозе, чтобы иранская программа мирной ядерной энергетики не вызывала подозрений на предмет ее "двойного назначения". Между тремя европейскими государствами и Тегераном достигнута закрепленная в Совете Управляющих МАГАТЭ договоренность о замораживании иранской программы обогащения урана и о продолжении тесного сотрудничества этой страны с МАГАТЭ. Мы поддерживаем эту договоренность, поскольку сами осуществляем параллельные и тесно скоординированные контакты с "тройкой" и Ираном. Если данная договоренность будет соблюдаться, то я убежден, что мы достигнем результата, удовлетворяющего и международное сообщество, и сам Иран.

Важно, что сформировался неформальный механизм согласования шагов между европейцами и Россией, интерес к которому проявляют США. Мы приветствуем движение Вашингтона в этом направлении. Вижу в подобном взаимодействии еще одно признание незаменимости многополюсной дипломатии.

Россия уже долгие годы участвует в продвижении мирной ядерной программы Ирана. Мы исходим при этом из того, что Иран, как полноправный член МАГАТЭ и участник Договора о нераспространении ядерного оружия, имеет полное право на мирное развитие ядерной энергетики. В завершающий этап вступило создание атомной электростанции в Бушере. Особо подчеркну: участие России в строительстве АЭС в Иране будет проходить при условии поставок ядерного топлива из нашей страны с обязательным полным возвратом отработавших топливных элементов. Нашу дальнейшую политику в сфере сотрудничества с Тегераном в вопросах мирного атома мы будем строить на основе имеющихся двусторонних соглашений с учетом решений МАГАТЭ, ООН и других международных организаций, а не индивидуальных оценок третьих стран. Пока у нас с Ираном нет договоренностей о других проектах в области атомной энергетики, помимо бушерского. Однако мы прорабатываем различные варианты расширения нашего взаимодействия. Разумеется, все наше сотрудничество с Ираном абсолютно прозрачно и основано на соблюдении сторонами своих международных обязательств, включая контроль МАГАТЭ. Поэтому никаких вопросов, а тем более претензий по части нераспространения российско-иранское сотрудничество вызывать не может.

Вопрос: В последнее время США занимают все более критическую позицию в отношении развития демократического процесса в России. В то же время похоже, что солидарность в борьбе с террором, которая после 11 сентября 2001 г. дала новые основания для стратегического партнерства между Москвой и Вашингтоном, уступает место скрытому соперничеству двух держав на Ближнем Востоке, в Центральной Азии и на востоке Европы. Каким Вы видите будущее российско-американских отношений с учетом этих реалий?

С.В.Лавров: Я вижу реалии российско-американских отношений по-иному.

Первое: о "демократической составляющей" нашего диалога с США. Высказывания о том, что США будут уделять больше внимания вопросам демократии и прав человека в России, для нас не новы. Государственный департамент США регулярно публикует доклады о положении с правами человека в различных странах. Не всегда эти оценки совпадают с оценками других государств, в том числе и России, да и с фактами. Мы тоже следим за тем, как другие государства соблюдают свои международные обязательства в области прав человека. Тот факт, что в некоторых странах политическая система не менялась в течение столетий, сам по себе отнюдь не означает, что их модель демократии совершенна и не дает сбоев. Кстати, насколько я слышал, в США формируется движение в пользу пересмотра нынешней избирательной системы, весьма сложной для понимания простыми гражданами и не вполне отвечающей основополагающему принципу прямого народного волеизъявления.

Однако все дискуссии на этот счет не должны быть препятствием для развития российско-американского сотрудничества. У нас слишком много общих проблем, чтобы мы могли позволить себе ссориться из-за того, что по-разному оцениваем внутренние процессы в наших странах или из-за того, избираем ли мы президента прямым голосованием или опосредованно.

Второе: не отходят ли сейчас приоритеты антитеррористической борьбы на задний план в наших отношениях с США? Ответственно говорю: проблемы контртеррора не только не потеряли своего значения для России и США, но напротив, становятся еще важнее, чем после 11 сентября 2001 г. Российско-американское сотрудничество в этой сфере идет "вглубь", на уровень экспертов соответствующих служб. И обе стороны ценят качественно новый уровень доверия, которое при этом формируется. Лишь один пример: офицеры ФСБ России уже несколько раз приглашались в Америку коллегами из ФБР США для проведения совместных расследований по делам, связанным с терроризмом. Представители ФСБ выступали и в американских судах в качестве свидетелей по таким делам. Идет обмен оперативной информацией, в т.ч. о действиях террористов в Афганистане, Чеченской Республике Российской Федерации, других районах мира. Именно российско-американское дипломатическое взаимодействие стало важным фактором в принятии Генеральной Ассамблеей ООН Конвенции о борьбе с актами ядерного терроризма, резолюции 1540 СБ ООН о предотвращении попадания ОМУ и его компонентов в руки террористов.

Вопросы контртеррора заняли приоритетное место на переговорах президентов России и США в Братиславе. В.В.Путин и Дж.Буш договорились наращивать взаимодействие для нейтрализации систем финансирования и рекрутирования террористов, выявления террористических ячеек. Наконец, несколько дней тому назад Россия и США выступили в ОБСЕ с совместной инициативой, направленной на противодействие угрозе возможного использования террористами радиоактивных источников повышенной опасности.

Третье: о "соперничестве" России и США на международной арене. По-моему, рассуждения о "новом раунде конкуренции" тиражируются теми, кто соскучился по новой "холодной войне". Разочарую любителей подобной ностальгии: второго издания "холодной войны" не будет. Мир капитально изменился за последние два десятилетия. Логика биполярности ушла в прошлое; логика ХХ1 века – это логика взаимозависимости экономик, глобализации во всех сферах жизни. Российско-американские отношения давно перестали быть "игрой с нулевой суммой", в которой выигрыш одной стороны автоматически означает равнозначный проигрыш другой.

И в самом деле, о каком соперничестве Москвы и Вашингтона, например, на Ближнем Востоке, можно сейчас говорить? Сошлюсь на итоги министерского заседания "квартета" международных посредников по ближневосточному урегулированию (оно состоялось 9 мая в Москве). Позиции всех членов "квартета", в том числе России и США, были нацелены только на одно: поиск путей закрепления позитивных сдвигов в палестино-израильских отношениях, в первую очередь – договоренностей, достигнутых на саммите в Шарм аш-Шейхе в феврале этого года. Все мы полностью поддержали миссию спецпредставителя "квартета" Дж.Вулфенсона, который представил доклад о невоенных аспектах урегулирования, связанных с уходом Израиля с части палестинских территорий и с восстановлением палестинской экономики. Мы также заслушали сообщение специального координатора США в области безопасности генерала У.Уорда о ходе реорганизации палестинских силовых структур. Договорились о взаимодействии стран "четверки" и государств региона в целях воссоздания потенциала палестинской полиции и спецслужб. "Квартет" поддержал организацию выборов в Палестинский законодательный совет, которые намечены на лето этого года. Мы совместно обратились к ПНА и Израилю с призывом сделать все необходимое для их успешного проведения. Добавлю, что 23 июня в Лондоне состоится новая министерская встреча "квартета".

Таковы реалии российско-американского взаимодействия, в основе которого теперь лежит логика взаимозависимости. Поэтому, несмотря на достаточно сложный фон нашего сотрудничества, российско-американские отношения, я уверен, будут развиваться по восходящей. В основе такой динамики – взаимное осознание того, что проблемы и вызовы современного мира гораздо больше объединяют Россию и США, чем разводят их в стороны.

Вопрос: По мнению российских официальных лиц, события, которые привели к смене режимов в Грузии, на Украине и в Киргизии, поощрялись извне с единственной целью ущемить геополитические интересы России в ее традиционной зоне влияния. В то же время в Европе отмечают, что к падению этих режимов привели именно их неэффективность и эгоизм. Это явление может оказаться особенно опасным в Центральной Азии, где оно грозит спровоцировать радикальное исламистское движение. Что может сделать Россия для предотвращения подобного развития событий в этом регионе?

С.В.Лавров: Наш Президент уже довольно давно четко высказался на эту тему: постсоветское пространство не является вотчиной России, и о конкуренции за сферы влияния с другими странами речи не идет. Другое дело, что у нас здесь законные интересы. Это и взаимозависимость экономик, это и общая необходимость противодействовать терроризму и организованной преступности. Важно и то, что на постсоветском пространстве живут многие миллионы наших русскоязычных соотечественников. Например, на Украине 8,3 млн. человек считают себя русскими, а пользуются русским языком подавляющее большинство населения. И если Россия говорит о том, что другие государства должны уважать наши законные интересы в соседних странах, то при чем здесь "сфера влияния"?

В свою очередь, нам понятны интересы наших западных партнеров на пространстве СНГ. Они связаны и с террористическими угрозами, и с доступом к энергоносителям, и с инвестиционными возможностями в этом районе. Это тоже законные национальные интересы, но мы хотим, чтобы нам были понятны и методы их реализации. Главное, чтобы такие методы были транспарентны, опирались на международное право и не наносили ущерба законным интересам России. Сейчас время открытой дипломатии, открытой внешней политики, когда интересы должны не прятаться за округлыми фразами и демократической риторикой, а внятно объясняться.

Это в полной мере относится к диалогу России, США и ЕС по поводу наших отношений с Украиной. Например, я не вижу противоречия между сближением наших стран с Евросоюзом и углублением интеграции России и Украины в рамках единого экономического пространства. Эти два процесса могут взаимно дополнять друг друга. Такую оценку разделили и наши партнеры из ЕС на заседании Постоянного совета партнерства Россия-Евросоюз в апреле этого года в Люксембурге.

Российско-украинские отношения глубже любой политической конъюнктуры. Они предопределены историей, культурой, экономическими интересами и теснейшими человеческими связями. На этой объективной основе они будут строиться и в дальнейшем. И в самом деле, какое другое государство или экономический союз в состоянии открыть свой рынок труда для миллионов украинских рабочих-иммигрантов, как это делает Россия? Какая страна готова десятилетиями поставлять на Украину нефть и газ по заниженным ценам (а только в 2004 г. Россия поставила на Украину 20,9 млн.т нефти и 29,1 млрд.куб.м газа)? Какая страна готова обеспечить льготный тарифный режим для украинского экспорта на сумму более 8 млрд. долл.? Другие страны СНГ также пользуются схожими льготами.

Выставлять же Россию некой "опорой неэффективных режимов" – значит грешить против истины. Ведь можно привести множество самых комплиментарных высказываний западных лидеров в адрес предыдущих руководителей Украины, Грузии, Киргизии. Прежним правительствам предоставлялись крупные кредиты, с ними заключали соглашения. Что, все это тоже было "поддержкой неэффективных режимов"?

Тем не менее, и на постсоветском пространстве интересы России и западных партнеров объективно связаны логикой взаимозависимости. Усиление религиозного экстремизма в Центральной Азии в равной мере опасно и для самих стран этого региона, и для России, и для стран Запада. Вот почему наши действия в поддержку основ демократической стабильности в центральноазиатских государствах должны быть особенно взвешенными, ответственными. Нельзя допускать ситуации вроде той, которая складывается с мониторингом выборов по линии ОБСЕ, когда все якобы хотят сделать, как лучше для стран-членов, а получается как "бог на душу положит". Глава миссии ОБСЕ по мониторингу выборов объявляет в конце дня голосования, т.е. даже до начала подсчета голосов, свой вердикт – и толпы выходят на улицы, требуя отставки режима со ссылкой на мнение ОБСЕ. Между тем, в вопросе о назначении этих самых глав миссий ОБСЕ нужна полная транспарентность, чего пока нет. Наверное, было бы правильным, если бы решения о таких назначениях принимались государствами – участниками ОБСЕ на Постоянном совете. В ответ же нам говорят: не надо, мол, ничего менять, главное – сохранить "гибкость" ОБСЕ.

Но все же после событий в Киргизии восприятие наших аргументов стало меняться. Сейчас уже мало кто отрицает необходимость реформирования ОБСЕ. Вопрос в том, как это лучше сделать. По нашему мнению, многие проблемы ОБСЕ связаны с тем, что превращение этого форума в полноценную организацию так и не было завершено. Нужны Устав и правила процедуры ОБСЕ. Нужны четкие критерии деятельности ОБСЕ по оценке результатов выборов в государствах-членах. Нужно восстановить баланс между основными направлениями ее работы – безопасность, экономическое сотрудничество и права человека. Наконец, нужна ясная и справедливая система формирования бюджета Организации, опирающаяся на применяемый в ООН принцип платежеспособности. Думаю, если эти задачи будут решены, ОБСЕ вполне может обрести "второе дыхание", стать эффективным и общепризнанным инструментом укрепления безопасности, создания правовых государств и развития экономических связей на пространстве от Владивостока до Ванкувера.