« Внешняя политика Ангелы Меркель »

С 1949 года внешняя политика Германии характеризовалась фактически непрерывной преемственностью, и смена политических лидеров фактически ничего не меняла, как возврат к власти левых в 1998 году, так и победа Ангелы Меркель в 2005 году. Как объяснял после войны Вальдемар Бессон, «Государственные интересы» Западной Германии заставили его полностью принять главенство и покровительство Соединенных Штатов, вступить в НАТО, согласиться с разделом страны во имя соотношения сил во время Холодной войны, проводить сдержанную политику по отношению к СССР и укрепить партнерские отношения со странами Третьего мира. Сегодня, после развала Советского Союза и падения Берлинской стены, на повестке дня остались две константы: атлантический альянс и укрепление Европы.

Изменились политические параметры: военная операция, проведенная в Косово в 1999 году без согласия ООН, и появление в 2001 году международного исламского терроризма. Противостояние Запад-Восток было заменено американским односторонним подходом имперских масштабов, а Единая Европа после провала конституции отошла на второй план. Попытка сохранить преемственность внешней политики в этих новых обстоятельствах пока не увенчалась успехом.

Легендарная «Культура сдержанности», исповедовавшаяся Германией, рухнула. Берлин, Париж и Москва оказались не способны выдвинуть дипломатическую альтернативу политике Соединенных Штатов на Среднем Востоке и в Ираке. Мечта о месте в Совете Безопасности ООН оказалась иллюзией, посредническая деятельность в Иране зашла в тупик, военные миссии на Балканах и в Афганистане скомпрометированы, а немецкое влияние на Среднем Востоке фактически равно нулю. Даже принятие Турции в ЕС, которое Йошка Фишер позиционировал как краеугольный камень мирной политической стратегии на Среднем Востоке, рискует провалиться.

Новое правительство не сможет многое изменить. Оно заявило о своем желании сконцентрироваться, в первую очередь, на улучшении отношений с США и Восточной Европой, в частности, с Польшей, уязвленной любовью Шредера к России. Но и здесь правительству придется удовольствоваться громкими заявлениями, особенно учитывая, что часть его электората выступила за пересмотр исторического представления о беженцах 1945 года. Берлин помирится с Вашингтоном, но при этом не поддержит военное вторжение в Иран и, тем более, не согласится на отправку немецких войск в Ирак. Новое правительство стремится дистанцироваться от образа «Старой Европы», которую олицетворяют Шредер и Ширак, но оно не совсем понимает, как противопоставить им образ другой Европы. Оно хочет ужесточить политику в отношении Владимира Путина, но при этом, не желает портить отношения с Москвой, расценивая их как жизненно важные. Оно пожурит Китай за нарушение прав человека, не забывая, однако, что эта страна является главным промышленным инвестором Германии. В конце концов, это Business as usual.

Немецкие правые разделились на атлантистов, согласных на главенствующую роль США, и «деголлевцев», молча приветствовавших политическое видение Шредера, его стремление к могущественной Европе, движущей силой которой стала бы Германия. Бесспорно, между левыми Германии и Соединенными Штатами существует культурная и политическая пропасть, но истинные антиамериканцы Германии всегда придерживались правых взглядов, в частности, друзья Меркель из ХСС, по-прежнему боготворящие Франца Йозефа Штрауса, выступавшего за Германию – ядерную державу с деголлевскими элементами. Но сегодня Германия не может себе позволить роскошь «Нео-голлизма», прежде всего, в связи с отсутствием партнера. Укрепление отношений с Тони Блэром чревато осложнениями: присоединение к Лондону и Вашингтону означает отправку немецких солдат на мировую неоконсерваторскую линию фронта, а это политически рискованно. Точно также, как в 2002 году Шредер победил, построив свою кампанию на противостоянии Бушу, восточный канцлер может дорого заплатить за малейшую покорность по отношению к Вашингтону. Таким образом, каким бы невозможным не казалось продолжение «осмотрительной и сдержанной» политики, эта политика является на сегодняшний день единственно возможным вариантом.