Поддержав санкции против Ирана, Россия сделала неудачный ход

Коротко об истории воп­роса. В свое время администрации Буша удалось сплотить военно-промышленный комплекс и сионистское движение вокруг грандиозного проекта нефтяного лобби. Предлагалось подмять под себя Каспий и Африканский рог с их нефтяными месторождениями, перерисовав политическую карту, то есть раздробив интересующую территорию на маленькие этнические государства. С подачи ученого Бернарда Льюиса земли, разделенные на части не по населению, а по богатству недр, были обозначены словосочетанием «разрастающийся кризис». Позже Джордж Буш переименовал проблемную зону в «расширенный Ближний Восток».

2001—2006 и миф о перепланировке «расширенного Ближнего Востока»

Вашингтон не скупился на оплату перепланировки. В местные элиты вкачивались гигантские суммы — надо было заставить людей систематически предавать интересы своей родины в пользу личного статуса в системе глобальной экономики. Затем в Афганистан и Ирак были направлены войска, чтобы зажать в тиски Иран — единственную страну, способную дать отпор Империи. И вот уже новые карты местности стали появляться то тут, то там с подачи американского генштаба. На эти карты были нанесены все государства региона, включая союзников США, только измельченные до крохотных, не способных защитить себя, эмиратов. А Ирак с подачи Белого дома должен был быть поделен на три федерации — шиитскую, суннитскую и курдскую.

Ничто не должно было помешать осуществлению плана порабощения. Но прежде чем атаковать Иран, Пентагон поручил Израилю разобраться с второстепенными очагами фронды: уничтожить ливанскую Хезболлу и свергнуть сирийское правительство. И вот тут дело застопорилось: накрыв треть Ливана ковровыми бомбардировками, каких мир не видел со времен вьетнамской войны, Израиль тем не менее был вынужден убраться восвояси, так и не сумев решить ни одной из поставленных задач. Его поражение ознаменовало собой фундаментальное изменение силовых взаимоотношений в регионе.

В последовавшие после этих событий месяцы генералитет США открыто выступил против Белого дома. Поскольку военным никак не удавалось взять под контроль ситуацию в Ираке, перспектива полномасштабной войны с хорошо вооруженной и организованной региональной державой приводила их в ужас. Сплотившись вокруг адмирала Уильяма Фаллона и старого боевого генерала Брента Скоукрофта, военные вступили в альянс с политиками реалистами, которых тоже настораживала чрезмерная военная экспансия Соединенных Штатов. Эта группировка использовала комиссию Бейкера-Гамильтона с целью повлиять на электорат США и добиться отставки министра обороны Дональда Рамсфилда с последующим назначением на эту должность своего человека, Роберта Гейтса. Эти же люди впоследствии продвинули в Белый дом Барака Обаму, договорившись с ним о том, что Гейтс сохранит свое место в Пентагоне.

Сейчас у американского генштаба нет никакой стратегии, альтернативной провалившейся «перепланировке». И пока Штаты заняты стабилизацией своей позиции. Их вооруженные силы ушли из крупных городов Ирака и забаррикадировались на своих военных базах. На курдских территориях военные передали бразды правления израильтянам, а на арабских — иранцам. Госдеп перестал делать роскошные подарки руководителям регионов и вообще в связи с кризисом стал скуповат. Поэтому вчерашние друзья ищут себе новых хозяев.

И лишь Тель-Авив считает, что американское отступление носит временный характер и что как только экономический кризис будет преодолен, «перепланировка» продолжится.

Треугольник Турция — Сирия — Иран

Изначально Вашингтон полагал, что демонтаж Ирака, подобно детонатору, взорвет окрестности. Гражданская война суннитов и шиитов («фитна», как говорят арабы) должна была столкнуть лбами Иран и Саудовскую Аравию и потом расколоть все арабо-мусульманское сообщество. А псевдонезависимость Курдистана могла бы ознаменовать собой начало объединения курдов Турции, Сирии и Ирана.

На деле же события стали развиваться в ровно противоположном направлении. Ослабление американского давления в Ираке укрепило альянс враждующих сторон в Турции, Сирии и Иране. Все вдруг осознали, что выжить можно лишь сообща и что, объединившись, упомянутые страны способны выбиться в лидеры, ведь именно эти три государства главенствуют в политическом пространстве региона. Наследница Оттоманской империи Турция является политической площадкой суннитов, Сирия после падения Ирака стала единственным в регионе баасистским светским государством, а Иран после революции Хомейни является центром политического шиизма.

В результате всего за несколько месяцев Анкара, Дамаск и Тегеран открыли границы, уменьшили таможенные сборы и создали основу для общего рынка. От этих послаблений повеяло ветром перемен, что немедленно вызвало экономический рост и поддержку населения, несмотря на застарелые раздоры.

Но не следует забывать, что у каждого государства есть своя ахиллесова пята и знают об этом не только США, но и государства‑соседи.

Иранская ядерная программа

Уж сколько лет Тель-Авив и Вашингтон обвиняют Иран в нарушении обязательств по Договору о нераспространении ядерного оружия и в тайной разработке военной ядерной программы. А ведь во времена шаха Реза Пехлеви те же Тель-Авив и Вашингтон (с Парижем в придачу) организовали обширную кампанию с целью снабдить Иран атомной бомбой. Никто тогда не думал о том, что ядерный Иран может представлять собой стратегическую опасность, ибо предшествующие несколько веков эта страна не проявляла экспансионистских поползновений. Поэтому теперь так сложно доказать населению земного шара, что Иран угрожает миру на планете. Ничего не остается, кроме как строить медийную кампанию по дискредитации Ирана на сознательно фальсифицированных данных, клеить руководителям Ирана ярлык фанатиков и обвинять их в намерении использовать атомную бомбу, если таковая у них вдруг появится, в деструктивных целях.

В ответ власти Ирана говорят, что не собираются ни создавать ядерное оружие, ни наращивать его запасы, ни использовать атомные бомбы, потому что это в корне противоречит шиитской идеологии. Иранцам можно верить. Достаточно вспомнить, как развивались события, когда Ирак Саддама Хусейна объявил войну Ирану Рухоллы Мусави Хомейни. Багдад стал забрасывать иранские города снарядами, и Тегеран поначалу ответил тем же. Но поскольку использовались неуправляемые снаряды, которым задавалось лишь направление и дальность, а падали они куда попало, имам Хомейни приказал своему генштабу отказаться от этого оружия. Он счел, что мусульмане не имеют права брать на душу грех убийства других мирных мусульман, даже если их цель — военные объекты. Он запретил стрельбу по городам, создав неравные условия для воюющих сторон, что удлинило сроки военных действий и добавило страданий народам. Сегодня преемник Хомейни Великий аятолла Али Хаменеи следует той же этике в вопросах ядерного оружия, и не вполне понятно, какая внутриправительственная группировка может себе позволить проигнорировать его установку и тайно заниматься созданием атомной бомбы.

На самом же деле Иран с момента окончания войны, которую ему навязал Ирак, озабочен грядущим истощением своих нефтяных запасов и хочет обеспечить себя атомной энергетикой, чтобы гарантировать перспективу промышленного развития в рамках стран третьего мира. Для достижения этой цели Стражи революции учредили специальные группы, занимающиеся научными и техническими разработками в закрытых городах, как это делалось в СССР. Ученые, входящие в эти группы, занимаются также и техническими проблемами, в частности, связанными с обычными вооружениями. Иран открыл для наблюдателей МАГАТЭ все центры, связанные с атомной энергетикой, но отказывается допускать их в исследовательские центры, где разрабатывается неядерное оружие. И тут мы оказываемся в ситуации déjà vue: инспектора МАГАТЭ утверждают, что нет никаких оснований обвинять Иран в нарушении договоренностей, но ЦРУ и Моссад, без предъявления каких-либо доказательств, утверждают, что Иран скрывает незаконную деятельность под маркой научных разработок. Все это до боли знакомо: точно так же администрация Буша обвиняла инспекторов ООН в том, что они халатно выполняют свою работу и не видят, как Саддам Хусейн создает оружие массового поражения.

А ведь ни одна страна мира не находилась под столь пристальным контролем МАГАТЭ, как Иран, поэтому обвинять ее в том, в чем ее обвиняют, просто несерьезно. Но Вашингтон и Тель-Авив стоят на своем. Пресловутая опасность, якобы исходящая от Тегерана, нужна военно-промышленному комплексу, который уже не первый год разрабатывает израильскую программу создания противоракетного щита за счет американских налогоплательщиков, и если отказаться от идеи иранской угрозы, немедленно растает и финансирование!

Тегеран дважды попытался выбраться из ловушки. В апреле была организована международная конференция за безъядерный мир, где Иран объяснил свою позицию главным партнерам. Потом он согласился на посредничество Бразилии, президент которой Лула да Сильва намеревается стать генсеком ООН. Господин Лула спросил своего американского коллегу, какие меры следует принять, чтоб восстановить доверие, на что Барак Обама ответил в письменной форме, что компромиссное решение, принятое в ноябре 2009 года, но не ратифицированное до сих пор, устроило бы его. Президент Лула приехал в Москву, чтобы удостовериться, что российский коллега придерживается того же мнения, и президент Медведев тоже публично подтвердил, что компромисс, найденный в ноябре, решит проблему кризиса. На следующий день, 18 мая, Лула подписал с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом документ, полностью соответствующий российским и американским пожеланиям, но Белый дом, равно как и Кремль, совершили неожиданный пируэт и, вернувшись на исходные позиции, объявили гарантии недостаточными, хотя никакой разницы между документами 2009 и 2010 года нет.

Турецкое наследие

Турецким властям досталось в наследство от предшественников огромное количество проблем с меньшинствами и соседями, которых США десятилетиями финансировало, чтобы держать страну в состоянии перманентной зависимости и подчинения. Новый министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу, известный в мире теоретик неооттоманизма, разработал новую внешнюю политику, цель которой — избавить Турцию от бесконечных конфликтов, в которых она погрязла, и увеличить количество союзников с помощью разнообразных межгосударственных организаций.

В первую очередь были разрешены противоречия с Сирией. Дамаск перестал заигрывать с курдами и отказался от своих претензий на провинцию Хатай. В обмен Анкара уступила в вопросе распределения речной воды, помогла Сирии выйти из дипломатической изоляции и даже организовала непрямые переговоры с Тель-Авивом, захватившим Голанские высоты. В результате президент Башар аль-Асад посетил с официальным визитом Турцию (2004), а президент Абдулла Гюль — Сирию (2009), был учрежден Совет по стратегическому сотрудничеству. Анкара выступила против захвата Ирака англосаксами (2003), а Турция не разрешила США использовать натовские военные базы, расположенные на ее территории, чтобы атаковать Багдад, что вызвало гнев Вашингтона и оттянуло начало войны. Когда же англосаксы формально передали бразды правления местному населению, Анкара всячески содействовала проведению выборов и призывала туркменское меньшинство принять в них участие. Затем Турция смягчила контроль на границах, облегчила торговлю между двумя странами.

Единственная тень, омрачающая радужную картину, — отношения с национальным руководством Багдада идеальны, но с региональными властями курдского Эрбиля по-прежнему нестабильны. Турецкая армия даже позволяет себе преследовать сепаратистов рабочей партии Курдистана на иракской территории, конечно, при поддержке и под контролем Пентагона. Но как бы там ни было, было подписано соглашение о гарантиях экспорта иракской нефти через турецкий порт Джейхан.

Анкара предприняла серию инициатив с целью положить конец вековому конфликту с Арменией. Используя «футбольную дипломатию» Турция подтвердила факт резни 1915 года, не признав ее геноцидом, но тем не менее восстановила дипломатические отношения с Ереваном и теперь пытается найти решение карабахского конфликта. А Армения тормознула ратификацию двухстороннего договора в Цюрихе.

Отношения с Грецией и Кипром — тоже тяжелое наследие. Раздел Эгейского моря не доведен до конца, турецкая армия по-прежнему оккупирует север острова Кипр. Но и тут Анкара предложила ряд инициатив, чтобы восстановить доверие, предложила вновь открыть с обеих сторон порты и аэропорты. Отношения, конечно, далеки от нормальных, ибо Анкара пока не собирается отказываться от самопровозглашенной Турецкой Республики Северного Кипра.

Дипломатическая изоляция Сирии

Вашингтон настойчиво обвиняет Сирию в том, что она ведет войну с Израилем через посредничество различных структур: иранских спецслужб, ливанской Хезболлы и палестинского Хамаса. США делают вид, что считают президента Башар аль-Асада заказчиком убийства бывшего ливанского премьера Рафика Харири и даже создали спецтрибунал, чтобы судить его за это преступление.

Однако Асад, которого представляли некомпетентным папенькиным сынком, умудрился с удивительной ловкостью выкрутиться из положения и остаться при своих. Со временем свидетельства обвинителей развеялись как дым, а Саад Харири, сын покойного, даже перестал требовать, чтобы его заковали в цепи, чтобы совершить дружеский визит в Дамаск. Никто больше не хочет финансировать спецтрибунал, и, возможно, он даже будет расформирован ООН.

А Хиллари Клинтон, которая требовала прекращения отношений с Ираном и Хезболлой, Башар аль-Асад ответил организацией импровизированного саммита с Махмудом Ахмадинежадом и Хассаном Насралла.

И что Россия?

Создание треугольника Турция—Сирия—Иран совпало с закатом военной мощи Израиля и США. Поскольку свято место пусто не бывает, образовавшийся вакуум немедленно заполнился.

Китай стал главным торговым партнером Ирана и теперь опирается на экспертные данные стражей революции, чтобы избежать ловушек ЦРУ в Африке. Китай также оказывает неявную, но оттого не менее эффективную военную поддержку Хезболле (которой, похоже, именно от него достались ракеты земля-воздух и системы наведения, нечувствительные к помехам). Помогает он и Хамасу, который открыл представительство в Пекине. Словом, Поднебесная осторожно и неспешно осваивается на Ближнем Востоке, не претендуя пока на главную роль.

Таким образом, все ожидания теперь связаны именно с Москвой, ушедшей со сцены после распада СССР. Россия явно хочет вернуть себе роль мировой силы, но не торопится широковещательно заявлять об этом, ибо не решила еще свои проблемы на пространстве бывшего Варшавского договора. К тому же российские элиты не могут ничего противопоставить США с его «перепланировкой» и застревают на том же месте, что и Америка: расклад сил в регионе кардинально изменился и установить политическое равновесие между арабами и Израилем уже невозможно. Всем очевидно, что любые более или менее продолжительные инвестиции в регион требуют разрыва с сионистским режимом.

Часы Москвы встали в 1991 году во время конференции в Мадриде. Москва не отреагировала на то, что соглашения, достигнутые в Осло (1993) и на КПП Арава (1994) не решили задачу и «выход, устраивающий обе страны», не найден. И не будет найден. Единственный мирный способ выхода из ближневосточного конфликта аналогичен тому, что был предпринят в Южной Африке: это отказ от апартеида, признание единой национальности для евреев и коренного населения и установление демократии на базе «один человек — один голос». Такова официальная позиция Сирии и Ирана, такова же будет и позиция Турции.

Масштабная конференция, посвященная проблемам Ближнего Востока, которую Кремль хотел провести в Москве в 2009 году и которая была анонсирована на саммите в Аннаполисе и утверждена соответствующими резолюциями ООН, так до сего дня и не состоялась. Так что в этой партии Россия уже пропустила свой ход.

Русские элиты продолжают пользоваться авторитетом на Ближнем Востоке, но утратили связь с регионом и перестали его понимать. В 90-е годы они были увлечены романтическими теориями Льва Гумилева, что сближало их с Турцией, другой евроазиатской нацией. Но затем поддались влиянию Александра Дугина, который, ненавидя западный материализм, счел Турцию зараженной атлантизмом, и все свои восторги направил на аскетизм иранской революции.

Порыв разбился о Чечню. Россия столкнулась с жесткой формой религиозного экстремизма, поддержанного США и подпитанного спецслужбами Турции и Саудовской Аравии. Таким образом, всякий союз с мусульманской страной стал для нее нежелательным и опасным. А когда в Грозный наконец вернулся мир, Россия уже не смогла или не захотела принять свое колониальное наследство. Как писал Гейдар Джемаль, Россия не могла объявить себя евразийской нацией, продолжая оставаться православным государством, опекающим строптивых младших братьев-мусульман, но она и не могла делать вид, что ничего не произошло. Россия должна была — и должна по-прежнему — перепозиционироваться с учетом равноправия христиан и мусульман.

Вместо того чтобы откладывать решение проблем нацменьшинств на завтра, а активную политику на Ближнем Востоке на послезавтра, Россия могла бы, напротив, опереться на внешних исламских партнеров, и в качестве третьей стороны развить внутренний диалог. Как Сирия Башар аль-Асада, которая является примером постсоциалистического государства, вставшего на путь демократизации и сумевшего при этом сохранить светские институты и социальный мир, не мешая развиваться ни основным религиям, ни мелким религиозным течениям, включая бескомпромиссный ваххабитский ислам.

Экономическая польза

На сегодняшний день российские элиты игнорируют слова генерала Леонида Ивашова о том, что России необходимы союзники в Азии и на Ближнем Востоке, чтобы противостоять американскому империализму. Они полагаются на мнение Глеба Павловского о том, что геополитический антагонизм скоро растворится в экономической глобализации. Поэтому рассматривают Ближний Восток лишь как торговую зону.

Дмитрий Медведев недавно совершил турне по региону, посетил Дамаск и Анкару. Он отменил визовый режим, открыл общий рынок русским предприятиям (Турция, Сирия, Иран, Ливан), дал добро на продажу значительных партий оружия, провел переговоры по строительству атомных электростанций. И удачно использовал стратегическое развитие Турции с целью обеспечить потребности России в транзите углеводородов. Наземный российский трубопровод позволит соединить Черное море со Средиземным, что даст возможность Анкаре подумать о перспективе участия в строительстве газопровода «Южный поток».

Границы российской инициативы

Но вне экономического поля Москва не торопится самоутверждаться. Морские военные базы в Сирии были восстановлены и открыты российскому флоту в Средиземноморье, но используются лишь частично, да к тому же сам Черноморский флот будет сокращен. То есть все выглядит так, словно Москва тянет время, пытаясь отложить на более поздний срок решение израильской проблемы. И это понятно — осуждение израильской колониальной политики может всколыхнуть внутренние проблемы, поскольку израильский апартеид является карикатурным подобием чеченской проблемы, к тому же Россия исторически несет на себе печать антисемитизма. Неслучайно Владимир Путин неоднократно пытался перевернуть эту страницу с помощью символических действий, таких как назначение раввинов в армейские подразделения, но в целом в стране это по-прежнему неудобная тема.

Впрочем, антисемитизм уже не является ставкой — кости давно брошены. Осталось только сделать выводы. Израиль сыграл ключевую роль в вооружении и подготовке грузинских военных, которые напали на Южную Осетию, где уничтожили выходцев из России. В обмен на израильскую помощь министр обороны Грузии Давид Кезерашвили (обладающий, кстати, двойным грузино-израильским гражданством), сдал в аренду Цахалу две военно-воздушные базы, и теперь израильские бомбардировщики приблизились к Ирану достаточно близко, чтобы его бомбить. Москва стоически выдержала этот удар и не предприняла никаких ответных действий против Тель-Авива.

Подобная апатия вызывает на Ближнем Востоке удивление. Понятно, что Тель-Авив имеет немало агентов влияния в российских элитах, можно даже сказать обладает целой сетью своих людей, открывая перед влиятельным россиянами широкие финансовые возможности в Израиле. Но у Москвы гораздо больше агентов влияния в самом Израиле — это миллион эмигрантов из бывшего СССР. Поэтому Москве несложно было бы найти человека, способного сыграть в Палестине роль, наподобие той, что сыграл Фредерик де Клерк в Южной Африке: он уничтожил апартеид и утвердил демократию в едином государстве.

Но больше всего удивляет оттягивание момента принятия решения по вопросу иранских ядерных разработок. Конечно, иранские бизнесмены постоянно оспаривают счета на строительство электростанции в Бушере. Правда и то, что иранцы стали чрезмерно обидчивыми из-за постоянного вмешательства англосаксов в их жизнь. Но Кремль, со своей стороны, тоже непоследователен. Пока Дмитрий Медведев ведет переговоры с Западом и обещает поддержку России при голосовании в Совете Безопасности, Владимир Путин уверяет иранцев, что Россия не бросит их без помощи, если они согласятся на открытость. И руководство Ирана никак не может понять, что происходит: то ли лидеры страны расписали роли в зависимости от контрагентов, то ли Россия парализована конфликтом в верхах.

Тем временем российские дипломаты дали понять странам движения неприсоединения, что четвертая резолюция Совета Безо­пасности, осуждающая действия Ирана, будет в любом случае лучше, чем прямые санкции США и Евросоюза. Но это неправда: Вашингтон и Брюссель немедленно воспользуются резолюцией ООН, чтобы оправдать свои дополнительные прямые санкции.
Президент Медведев 14 мая во время совместной пресс-конференции со своим бразильским коллегой заявил, что во время телефонного разговора с президентом Обамой они пришли к общему мнению: если Иран примет сделанное ему (еще в ноябре 2009 года) предложение обогащать уран за границей, то уже не будет оснований вводить санкции Совета Безопасности. Цитирую заявление президента Медведева от 14 мая 2010: «Вчера этот вопрос мы обсуждали по телефону с президентом Соединенных Штатов Америки исходя из того, что здесь необходима консолидированная позиция. И я сказал, что, на мой взгляд, нужно обязательно дать возможность президенту Бразилии использовать весь набор аргументов, которые сегодня имеются у международного сообщества, для того чтобы убедить Иран начать кооперацию.

Если не произойдет каких-либо изменений, если не удастся убедить Иран в пользу соответствующих форм сотрудничества, то тогда международному сообществу придется действовать в соответствии с теми подходами, которые также обсуждаются «шестеркой» и другими государствами, которые активно вовлечены в этот процесс, — в частности, обсуждаются и в наших контактах. Поэтому мне бы не хотелось такого развития ситуации, но тем не менее исключить его я не могу. Именно поэтому я еще раз, в третий раз, скажу: я искренне желаю успехов моему коллеге, моему другу президенту Луле в ходе этих переговоров и обращаюсь к иранскому руководству с предложением прислушаться к тем аргументам, которые привезет президент Бразилии».
Но когда вопреки всем ожиданиям Иран подписал с Бразилией и Турцией протокол в Тегеране, Вашингтон немедленно сменил курс, а Москва его тут же поддержала, несмотря на данные обещания.

Конечно, постоянный представитель России в Совете Безопасности Виталий Чуркин сделал все возможное, чтобы, отказавшись от нефтяной блокады, облегчить резолюцию №1929, но тем не менее он проголосовал за нее. В результате она хоть и неэффективна, но унизительна, как для Ирана, Бразилии и Турции, так и для всех неприсоединившихся государств, поддержавших Тегеран. Резолюция была крайне негативно воспринята еще и потому, что откровенно противоречит Соглашению о нераспространении ядерного оружия, которое гарантирует подписантам право обогащать уран, в то время как резолюция ООН запрещает Ирану это делать.

Вплоть до недавнего времени Россия выступала гарантом международного права, но в данном случае это явно не так. Поэтому неприсоединившиеся страны, равно как и Иран, расценили российское голосование как желание сильного государства помешать развивающимся достичь энергетической независимости, необходимой для их экономического развития. Правы они или не правы, сказать трудно, но этот неудачный ход трудно будет забыть.

Redrawing the Middle East map Это известная карта, опубликованная американским полковником Ральфом Петерсом в 2006 году. За концепцией «нового Ближнего Востока» стояли как ключевые фигуры неоконсервативной администрации Буша, так и видные деятели нынешней демократической администрации: не только упомянутый Збигнев Бжезинский, но и действующий вице-президент Байден, занимавший тогда пост председателя сенатского комитета по внешней политике.

Совместная пресс-конференция с Президентом Бразилии Луисом Инасиу Лулой да Силвой Вчера этот вопрос мы обсуждали по телефону с Президентом Соединённых Штатов Америки, исходя из того, что здесь необходима консолидированная позиция. И я сказал, что, на мой взгляд, нужно обязательно дать возможность Президенту Бразилии использовать весь набор аргументов, которые сегодня имеются у международного сообщества, для того, чтобы убедить Иран начать кооперацию. Если не произойдёт каких-либо изменений, если не удастся убедить Иран в пользу соответствующих форм сотрудничества, то тогда международному сообществу придётся действовать в соответствии с теми подходами, которые также обсуждаются « шестёркой » и другими государствами, которые активно вовлечены в этот процесс, – в частности, обсуждаются и в наших контактах. Поэтому мне бы не хотелось такого развития ситуации, но тем не менее исключить его я не могу. Именно поэтому я ещё раз, в третий раз, скажу : я искренне желаю успехов моему коллеге, моему другу Президенту Луле в ходе этих переговоров и обращаюсь к иранскому руководству с предложением прислушаться к тем аргументам, которые привезёт Президент Бразилии.