Добрый день!

Дорогие участники студенческого лагеря, дорогие гости!

Первая хорошая новость заключается в том, что мой визит в этом году не вызвал такого шума, как в прошлом. В этом году мы не получили, я не получил никаких дипломатических демаршей из Бухареста, зато получил приглашение на встречу с премьер-министром, которая и состоялась вчера. В прошлом году, когда у меня была возможность встретиться с премьер-министром Румынии, я сказал после встречи, что это „beginning of a beautiful friendship,” «начало прекрасной дружбы», а в этом году, по окончании встречи, я смог сказать: «Мы продвигаемся вперед». Если посмотреть на цифры, то в экономических и торговых отношениях между двумя странами мы устанавливаем все новые и новые рекорды. Румыния в настоящее время является третьим по значимости экономическим партнером Венгрии. Мы также обсуждали с премьер-министром высокоскоростную железную дорогу, соединяющую Будапешт с Бухарестом, TGV, и членство Румынии в Шенгенской зоне, и я обязался включить этот вопрос в повестку дня октябрьского и, если потребуется, декабрьского советов по юстиции и внутренним делам, и если это возможно, добиться его благоприятного решения.

Уважаемые дамы и господа!

Мы не получили демарш из Бухареста, зато – чтобы не скучать – получили демарш из Брюсселя. Они осудили усилия венгерской миротворческой миссии. Я попытался объяснить им, что есть такое понятие, как христианский долг – но безуспешно; а ведь этот долг все-таки означает, что если вы видите в мире что-то плохое, особенно если вы видите что-то очень плохое, и у вас есть какие-то средства, христианский долг – действовать без каких-либо особых размышлений и сомнений. Венгерская миротворческая миссия посвящена этому долгу. Я хотел бы напомнить, что у Евросоюза есть устав, в котором дословно содержится следующее предложение: «Цель Союза – мир». Брюссель также возмущен, что мы называем то, что они делают, провоенной политикой. Они считают, что поддерживают войну ради мира. Такие центральноевропейцы, вроде нас, сразу вспоминают Владимира Ильича Ленина, который учил, что государство умрет с приходом коммунизма, но умрет оно так, что перед этим будет становиться все сильнее и сильнее. Так и Брюссель создает мир, постоянно поддерживая войну. Как мы не понимали тезисы Ленина на университетском семинаре под названием «История рабочего движения», так и сейчас я не понимаю брюссельцев на заседаниях Европейского совета. Все-таки Оруэлл прав, говоря, что мир – это война, а война – это мир на «новоязе». Напомним, что, несмотря на всю критику, с момента начала нашей миротворческой миссии, министры обороны США и России говорили друг с другом, а министры иностранных дел Швейцарии и России провели переговоры, президент Зеленский наконец-то позвонил президенту Трампу, а министр иностранных дел Украины ездил в Пекин. То есть брожение началось. Мы хоть и медленно, но верно переходим от провоенной европейской политики к промиротворческой. Это необходимо, потому что время на стороне мира. До украинцев это уже дошло, теперь дело за европейцами, которые должны опомниться, пока не стало слишком поздно. Trump ante portas [Трамп у ворот – [близкая и серьезная опасность]]. Если Европа к тому времени не перейдет к политике мира, ей придется сделать это после победы Трампа, признав свое поражение, с позором, единолично взяв на себя всю ответственность за политику.

Но, дамы и господа, тема моего сегодняшнего выступления – не миротворческая миссия. Все, что я говорил до сих пор, – это отступление. На самом деле, сегодня на повестке дня три основных вопроса для тех, кто думает о будущем мира и венгров в нем. Первая – это война. Точнее, непредвиденный побочный эффект войны. Ведь война обнажает реальность, в которой мы живем. Раньше эта реальность не была видна и не поддавалась описанию, но она стала таковой при вспышке боевых ракет. Второй большой вопрос на столе: что будет после войны? Наступит ли новый мир или сохранится старый? И если наступит новый мир – и это наш третий большой вопрос – как Венгрия должна подготовиться к этому новому миру? Ситуация такова, что я должен говорить обо всех трех вопросах, и я должен говорить о них именно здесь. Прежде всего потому, что это настолько большие темы, что для их обсуждения лучше всего подходит формат свободного университета. С другой стороны, необходим общевенгерский подход, рассматривать эти вопросы только с точки зрения маленькой Венгрии было бы слишком узко, поэтому оправдано говорить об этих проблемах перед венграми за рубежом.

Дорогие участники студенческого лагеря!

Это большие темы, с многоуровневыми связями, и очевидно, что широкая публика не может располагать всеми основными сведениями, поэтому мне придется время от времени делать отступления. Это непростая задача, потому что у нас три темы, одно утро и безжалостный ведущий дискуссии. Я выбрал следующее решение. Я подробно расскажу о реальной ситуации с властью в Европе, которую выявила война. Затем я вкратце ознакомлю вас с основными чертами зарождающегося нового мира и, наконец, упомяну – скорее, даже, только в виде перечисления, без объяснений и аргументов – о соответствующих венгерских планах. Преимущество этого способа изложения в том, что таким образом мы также зададим тему для лекции следующего года.

Затея амбициозная, даже смелая. Мы должны спросить себя, сможем ли мы вообще ее осуществить, не окажется ли она выше наших сил. Причина, по которой я считаю эту попытку вполне осуществимой, заключается в том, что за последние год-два-три в Венгрии и за рубежом были написаны замечательные исследования и книги, а переводчики сделали их доступными для венгерской публики. С другой стороны, с должной скромностью мы должны напомнить себе, что мы, как-никак, в Европе являемся самым долговечным правительством у власти, а я сам являюсь самым долгоживущим европейским лидером. Должен также спокойно отметить, что я также являюсь лидером, который больше всего времени провел в оппозиции, так что все то, о чем я собираюсь говорить, я видел собственными глазами. Я говорю о том, что я пережил и что переживаю постоянно. А вот, понял ли я все это – другой вопрос, это станет ясно в конце выступления.

Итак, о реальности, которую открыла война. Дорогие друзья! Война – это наша красная пилюля. Вспомним фильм «Матрица». Главный герой стоит перед выбором: он может выбрать одну из двух пилюль – если он проглотит синюю пилюлю, то останется в мире видимостей, если проглотит красную пилюлю, то сможет посмотреть на реальность и спуститься в нее. Война – это наша красная пилюля. Это то, что нам досталось. Мы должны проглотить ее, и теперь, вооружившись новым опытом, нам предстоит поговорить о реальности. Общее место, что война – это продолжение политики другими средствами. Важно добавить, что война – это продолжение политики из другой перспективы. То есть война своей беспощадностью поднимает нас на новую точку обзора, «на охотничью вышку», и оттуда открывает нам совершенно иную, ранее неизвестную перспективу. Мы оказываемся в новой среде, в новом и более четком силовом поле. В этой истинной реальности идеологии теряют свою силу. Теряют свою силу и статистические хитрости. Искажения в СМИ и тактическая ложь политиков также теряют свою силу. Широко распространенные заблуждения, даже теории заговора, теряют свою актуальность –остается лишь суровая и жестокая реальность. Жаль, что нашего друга Дьюлы Теллера [Tellér Gyula (1934–2023) – социолог] больше нет с нами, мы могли бы услышать от него несколько удивительных вещей, но поскольку его больше нет, придется довольствоваться мной, но я думаю, что недостатка в ошеломлении не будет. Для наглядности я собрал по пунктам все, что мы видим, начиная с того момента, когда проглотили красную пилюлю, то есть с февраля 2022 года, когда началась война.

Прежде всего, в войне стороны несут жестокие потери, исчисляемые сотнями тысяч человек. Я только что встречался с ними, со сторонами, и могу с уверенностью сказать, что, несмотря на это, они не хотят мириться. Почему? Причиной этого являются две вещи. Первая – обе стороны думают, что могут победить, и хотят бороться до победы. Вторая заключается в том, что их подпитывает собственная реальная или мнимая правда. Украинцы считают, что происходит российское вторжение, нарушение международного права, нарушение территориального суверенитета, что на самом деле это самооборона и они ведут войну за независимость. Русские считают, что в Украине благодаря НАТО произошло серьезное развитие военного сектора, Украине обещают членство в НАТО, и они не хотят видеть войска НАТО или оружие НАТО на российско-украинской границе, поэтому Россия, как она считает, имеет право на самооборону, это фактически спровоцированная война. Так что у каждого есть какая-то правда, мнимая или реальная, они не откажутся от войны, это прямой путь к эскалации; если это будет зависеть от двух сторон, то мира не будет. Мир может быть принесен только извне.

Во-вторых, в предыдущие годы мы привыкли, что главным соперником или противником Соединенные Штаты объявляют Китай, но теперь мы видим, что они ведут прокси-войну против России. А Китай постоянно обвиняют в тайной поддержке России. Если это так, то необходимо ответить на напрашивающийся вопрос: есть ли какой-то резон объединять две такие большие страны во враждебном лагере? Вразумительного ответа на этот вопрос мы пока не получили.

В-третьих, сила и стойкость Украины превосходят все ожидания. Ведь с 1991 года эту страну как-никак покинули 11 миллионов человек, ею правили олигархи, буйным цветом расцвела коррупция и продолжала процветать, государство, по сути, не функционировало, и все же сейчас мы наблюдаем успешное, беспрецедентно сильное сопротивление с их стороны. Украина, несмотря на описанные здесь условия, на самом деле является сильной страной. Вопрос в том, почему? Помимо военной истории и личного героизма, здесь есть кое-что, что стоит понять. Украина нашла для себя призвание, она открыла новый смысл своего существования. До сих пор Украина рассматривала себя как буферную зону. Быть зоной столкновения – это удручающее состояние души. Возникает чувство беспомощности. Вы чувствуете, что ваша судьба не в ваших руках. Это следствие промежуточного состояния. Но теперь забрезжила перспектива принадлежности к Западу. У Украины появилась новая миссия, миссия, которую она сама на себя возложила, – быть восточным пограничным регионом Запада. Смысл и значение ее существования возросли в ее собственных глазах и в глазах всего мира. Это привело ее в активное и действующее состояние, и то, что мы, неукраинцы, воспринимаем как агрессивную требовательность, – и оно, несомненно, является и достаточно агрессивным и требовательным – на самом деле является требованием украинцев об официальном международном признании их призвания. Это и дает им силу, которая делает их способными на беспрецедентное сопротивление.

В-четвертых – Россия отличается от того, какой мы ее видели, и Россия отличается от того, какой нас заставляли ее видеть. Экономическая жизнеспособность этой страны поразительна. Я присутствую на заседаниях Европейского совета, на саммитах премьер-министров, и помню, как в сопровождении всевозможных жестов великие лидеры Европы весьма высокомерно заявляли, что санкции против России и исключение ее из так называемой системы SWIFT – системы международных финансовых расчетов – поставят российскую экономику, а через нее и российскую политику, на колени. Наблюдая за развитием событий, я вспоминаю мудрость Майка Тайсона, который однажды сказал, что у каждого есть план, пока ему не врежут по губам. Потому что реальность такова, что русские извлекли уроки из санкций, введенных после захвата Крыма в 2014 году. И они не только усвоили эти уроки, но и воплотили их в жизнь. Они внедрили необходимые улучшения в сфере информационных технологий и банковского дела. Именно поэтому российская финансовая система не рухнет. Они развили способность к адаптации, – и мы стали жертвами этого после 2014 года, ведь раньше мы экспортировали значительную часть венгерского продовольствия в Россию, а после 2014 года не могли делать этого из-за санкций – русские же модернизировали свое сельское хозяйство, и сегодня мы о России говорим как об одном из крупнейших в мире экспортеров продовольствия, а страна ведь раньше нуждалась в импорте. Так что то, как нам описывают Россию как жесткую, неосталинистскую автократию, не соответствует действительности. На самом деле мы говорим о стране, которая демонстрирует техническую, экономическую и – еще посмотрим – возможно, и социальную гибкость.

Пятая важная новая составляющая знаний о реальности: европейская политика потерпела крах. Европа отказалась защищать свои собственные интересы. Сегодня Европа не делает ничего другого, только следует продемократической внешней политике США – безоговорочно, даже ценой самоуничтожения. Введенные нами санкции наносят ущерб фундаментальным европейским интересам, приводят к росту цен на энергоносители и делают европейскую экономику неконкурентоспособной. То, что мы игнорируем взрыв “Северного потока”, что сама Германия игнорирует террористический акт, совершенный – очевидно, под контролем американцев, – против ее собственного имущества и мы не говорим об этом ни слова, мы не расследуем, мы не хотим уточнять этот вопрос, мы не хотим поднимать его юридически, так же как мы неправильно поступили с прослушиванием телефонных разговоров Ангелы Меркель, которое осуществлялось с помощью Дании, так все это не что иное, как акт подчинения. Здесь существует некая достаточно сложная связь, и я постараюсь вам ее объяснить хоть и по необходимости упрощенно, но в исчерпывающем формате. Одна из причин краха европейской политики после начала российско-украинской войны заключается в том, что в основе европейской структуры власти лежала ось Париж-Берлин. Ее невозможно было обойти, она была и центром и осью. После войны был создан другой центр и другая ось власти. Ось Берлин-Париж больше не существует, а если и существует, то она не имеет значения и ее можно обойти. Новый центр и ось власти выглядит так: Лондон, Варшава, Киев, Прибалтика и скандинавы. Не думайте, что когда, к изумлению обычного венгра, вы видите, как канцлер Германии заявляет, что отправляет на войну только каски, а через неделю заявляет, что – нет, ну, мы отправляем и оружие, а затем, когда канцлер Германии заявляет, что санкции могут быть введены, но энергетика не должна быть включена ни при каких обстоятельствах, а через две недели он сам возглавляет политику санкций, не думайте, что этот человек сошел с ума. Напротив! Он очень даже здравомыслящий! И он прекрасно понимает, что американцы и влиятельные либеральные институты, формирующие общественное мнение – университеты, аналитические центры [think tank], исследовательские институты, СМИ – используют общественное мнение, чтобы наказать франко-германскую политику, которая не отвечает интересам США. Вот почему существует явление, о котором я говорил, и вот почему наблюдаем мы эти своеобразные необъяснимые «козлиные скачки» немецкого канцлера. Сменить центр силы в Европе и обойти немецко-французскую ось – идея не новая, но она стала возможной только после войны. Идея существовала и раньше, это старый польский план, который хочет решить проблему Польши – а именно ту, что Польша, зажата между огромным, большим немецким государством и большим, огромным российским государством – таким образом, что хочет сделать Польшу американской базой номер один в Европе. Можно сказать, что она приглашает американцев туда, между немцами и русскими. Сегодня 5 % ВВП Польши тратится на военные расходы, а польская армия является второй по величине армией в Европе после французской. Речь идет о сотнях тысяч человек! Это старый план: ослабить Россию и превзойти по развитию Германию. На первый взгляд идея перерасти немцев кажется фантасмагорической. Но если посмотреть на динамику развития Германии и Центральной Европы, Польши, то это не кажется таким уж невозможным, особенно если Германия при этом ликвидирует собственную промышленность мирового уровня. Именно ради этой стратегии Польша отказалась от сотрудничества с V4 [V4 – Вишеградская четвёрка, объединение Польши, Чехии, Словакии и Венгрии.]. V4 означало нечто другое. V4 означает, что мы признаем, что есть сильная Германия, есть сильная Россия, а между ними, в сотрудничестве с государствами Центральной Европы, мы создаем третий фактор. Поляки отказались от этого и вместо стратегии V4, которая принимала франко-германскую ось, начали реализовывать другую стратегию, которая исключала франко-германскую ось. Раз уж мы заговорили о польских братьях и сестрах, давайте упомянем здесь вскользь, особенно теперь, когда надавали нам пинков под зад, возможно, мы позволим себе сказать несколько непосредственных, честных, братских слов. Итак, поляки проводят самую лицемерную и самую коварную политику во всей Европе. Они морально поучают нас, критикуют нас за экономические отношения с Россией и в то же время самозабвенно ведут бизнес с русскими, покупают нефть, правда, по посредническим каналам, и управляют с ее помощью польской экономикой. Даже с французами обстоит дело лучше, которые, кстати, в прошлом месяце обошли нас по покупке газа у русских, но они, по крайней мере, не читают нам нравственных нотаций. Поляки же и бизнесом занимаются, и нотации нам читают. За последние десять лет я не видел в Европе до такой глубины лицемерной политики. Масштабы этого изменения, этого обхода немецко-французской оси можно оценить, если вспомнить – люди старшего возраста, возможно, все еще помнят это –, как двадцать лет назад, когда американцы напали на Ирак и призвали европейские страны присоединиться – мы, например, присоединились будучи членом НАТО, – Шредер, тогдашний канцлер Германии, Ширак, тогдашний президент Франции, и Путин, тогдашний президент России, провели совместную пресс-конференцию против войны в Ираке. В то время еще существовала независимая франко-германская логика мышления о европейских интересах.

Уважаемые дамы и господа!

Миротворческая миссия – помимо цели установления мира – также призывает Европу наконец-то проводить независимую политику. Красная пилюля, пункт шестой: интеллектуальное одиночество Запада. До сих пор Запад мыслил и вел себя так, что он рассматривает себя в качестве эталона, своего рода мирового мерила. Он предоставляет ценности, которые мир должен принять. Например, либеральная демократия или «зеленый» переход, и мир в основном принимал это к сведению, но в последние два года произошел поворот на 180 градусов. Теперь Запад снова выразил свои ожидания и дал свое указание, что мир должен на моральных основаниях выступить против России и за Запад. Напротив, реальность стала такой, что все постепенно приходят к поддержке России. То, что Китай и Северная Корея поступают так – возможно, не удивительно, но то, что так поступает и Иран, зная историю Ирана и его отношений с Россией, – все-таки несколько странно. Но то, что Индия – которую западный мир называет самой густонаселенной демократией – также выступает на стороне русских, нас несколько огорошило. То, что Турция, являясь членом НАТО, отказывается принимать моральные ожидания Запада, – вводит в оторопь, а то, что мусульманский мир видит в России не врага, а партнера, – просто ошеломляет.

В-седьмых, война обнажила тот факт, что самой большой проблемой сегодняшнего мира является слабость и распад Запада. Конечно, западные СМИ об этом не говорят; на Западе утверждают, что самая большая опасность и проблема в мире – это Россия, и угроза, которую она представляет. Это неверно! Россия слишком большая по сравнению со своим населением, к тому же она находится под гиперрациональным руководством, это управляемая страна, в ее действиях нет ничего загадочного, они логично вытекают из ее интересов, а потому понятны и предсказуемы. С другой стороны, поведение Запада, как это, возможно, было ясно из моих слов, непонятно, оно не предсказуемо, Запад не управляемый, его поведение не рационально, и он не может справиться с ситуацией, которую я описал в своем выступлении здесь в прошлом году таким образом: «на небе взошло два солнца», то есть против Запада появился вызов в виде подъема Китая и Азии, и это то, с чем мы должны быть в состоянии справиться, однако мы не справляемся.

Восьмой пункт. Следовательно, настоящая задача для нас – в свете войны попытаться снова понять Запад. Ведь мы, центральноевропейцы, считаем Запад иррациональным. Но, мои дорогие друзья, что если они на самом деле ведут себя логично, просто мы не понимаем их логики? Если они логичны в том, как они думают и действуют, то мы должны спросить, почему мы их не понимаем? И если бы мы смогли найти ответ на этот вопрос, мы бы также поняли, почему Венгрия регулярно вступает в конфликт с западными странами Европейского союза по вопросам гео- и внешней политики. Мое объяснение заключается в следующем. Давайте представим, что мы, центральноевропейцы, придерживаемся мировоззрения национальных государств. В то время как Запад – немыслимым для нас образом, но все же – считает, что национальных государств больше не существует, поэтому система координат, в которой мы мыслим в Центральной Европе, совершенно неактуальна. Значит, согласно нашему пониманию, мир состоит из национальных государств, которые осуществляют монополию на применение силы у себя дома и тем самым создают общественный мир. В отношениях с другими государствами национальное государство суверенно, то есть способно самостоятельно определять свою внешнюю и внутреннюю политику. В нашем понимании национальное государство – это не правовая абстракция, не юридическая конструкция; национальное государство укоренено в определенной культуре. Оно обладает общим набором ценностей, то есть антропологической и исторической глубиной, и из этого вытекают общие моральные требования, основанные на общественном согласии. Вот что мы считаем национальным государством. Более того, мы не рассматриваем его как явление, возникшее в XIX веке. По нашему мнению, национальные государства имеют библейское основание, поскольку они принадлежат к порядку творения, так как мы читаем в Писании, что не только отдельные люди, но и народы будут судимы в конце времен. Следовательно, в нашем понимании они не являются временными образованиями. Однако западные люди в отличие от этого думают, что национальных государств больше не существует. Поэтому они отрицают существование общей культуры и основанной на ней общественной нравственности. Общественной нравственности нет. Если вы смотрели вчера церемонию открытия Олимпийских игр, то вы в этом могли убедиться. Именно поэтому они и к миграции относятся по-другому. Они считают, что миграция – это не угроза и не проблема, а способ избавиться от этнической однородности, которая является основой нации. В этом суть прогрессивной либеральной международной концепции пространства. Вот почему в их сознании не возникает абсурда…, вернее, они не видят абсурда в том, что в то время как сотни тысяч христиан убивают друг друга на востоке Европы, мы впускаем сотни тысяч людей из чужой цивилизации на запад Европы, что, все же, с нашей центральноевропейской точки зрения, является полным абсурдом. На Западе мысль об этом даже и не возникает! Замечу в скобках, что европейские государства потеряли в Первой и Второй мировых войнах в общей сложности около 57 миллионов коренных европейцев. Если бы они, их дети и внуки остались живы, у Европы не было бы сегодня никаких демографических проблем. Европейский союз не просто думает о том, что я только что сказал, он это даже декларирует. Если мы правильно прочитаем европейские документы, то станет ясно, что их цель – выйти за пределы нации. Правда, это написано и сказано каким-то странным образом: что мы должны преодолеть фазу национальных государств, но что-то небольшое от них все-таки должно остаться. Суть в том, что полномочия и суверенитет должны быть переданы от национальных государств Брюсселю. В основе всех значимых мер лежит именно эта логика. В их понимании нация – это историческое, а значит переходное, образование, она зародилась в XVIII–XIX веках: как она появилась, пусть так и исчезнет. Они, западная часть Европы, уже находятся в постнациональном состоянии. Это не только политически иная ситуация, я пытаюсь здесь говорить о том, что это – новое ментальное пространство. Если смотриеть на мир не с точки зрения национальных государств, перед вами возникает совершенно другая реальность, и вот где зарыта собака, вот почему мы не понимаем, в чем причина того, что страны западной части Европы и восточной части Европы не могут бежать в одной упряжке.

Если спроецировать все это на Соединенные Штаты, то именно эта битва и происходит сейчас. Что будет с Соединенными Штатами? Должны ли они снова стать национальным государством или продолжить свой марш к состоянию постнационального государства? Цель президента Дональда Трампа – вернуть американский народ из постнационального, либерального состояния, затащить, заставить вернуться, поднять его обратно в состояние национального государства. Вот почему ставки на выборах в США так высоки. Именно поэтому мы видим то, чего никогда раньше не видели. Именно поэтому хотят помешать Дональду Трампу участвовать в выборах. Именно поэтому хотят посадить его в тюрьму. Именно поэтому хотят его лишить имущества. А если это не поможет… хотят его убить. И пусть никто не сомневается, что произошедшее может оказаться не последним покушением в этой кампании.

Открываем скобки. Вчера я разговаривал с господином президентом, и он спросил меня, как у меня дела. Я ответил, что у меня все хорошо, потому что я нахожусь здесь, в географическом образовании под названием Трансильвания. Объяснить это не так-то просто, особенно по-английски и особенно президенту Трампу, но я здесь, в Трансильвании, на свободной конференции, где собираюсь выступить с докладом о положении дел в мире, и он сказал, чтобы я обязательно передал участникам лагеря и свободного университета его личные, сердечные приветствия.

Итак, если мы попытаемся понять, как возникло это западное мышление, которое для простоты мы будем называть постнациональным мышлением и состоянием, то нам придется вернуться к великой иллюзии 1960-х годов. Великая иллюзия 1960-х годов, принявшая две формы: первая – сексуальная революция, вторая – студенческие бунты, на самом деле была выражением веры в то, что индивид станет более свободным и великим, если освободится от любого вида коллектива. С тех пор – а прошло уже более шестидесяти лет – стало ясно, что человек может стать великим только через сообщество и в сообществе, что он никогда не будет свободен в одиночку, что он всегда будет одинок и неминуемо станет маленьким. На Западе один за другим освобождались от метафизических уз, то есть от Бога, от национальных уз, то есть от родины, и от семейных уз – я снова ссылаюсь на открытие Олимпийских игр в Париже, – то есть от семьи. Теперь, когда им удалось избавиться ото всего этого …; и от того, от чего они ожидали, что индивидуум станет больше, они обнаруживают, что чувствуют себя опустошенными. Они стали не большими, а маленькими. Потому что на Западе они больше не стремятся ни к великим идеалам, ни к общим, великим, вдохновляющим целям.

Здесь мы должны поговорить о секрете величия. В чем же секрет величия? Секрет величия – в способности служить чему-то более великому, чем ты сам. Для этого, прежде всего, ты должен признать, что в мире есть что-то или в мире есть вещи, которые больше тебя, а затем ты должен посвятить себя служению этим более великим вещам. Их не так много. У тебя есть твой Бог, твоя страна и твоя семья. Но если ты не будешь этого делать, а вместо этого сосредоточишься на собственном величии, на том, что ты умнее, красивее, талантливее большинства людей, если ты направишь свою энергию на то, чтобы заставить признать это всех других, то получится не величие, а высокомерие, мания величия. И именно поэтому сегодня в каждом нашем движении в разговоре с западноевропейцами мы чувствуем высокомерие, а не величие. Я должен сказать, что мы оказались в состоянии, которое можно назвать пустотой, а сопутствующее ему ощущение бесполезности порождает агрессивность. Вот почему и появился агрессивный карлик как новый тип человека.

Подводя итог, я хочу сказать, что, когда мы говорим о Центральной Европе и Западной Европе, речь идет не о различиях во взглядах, а о двух разных мировоззрениях, двух менталитетах, двух системах инстинктов и, как следствие, двух разных типах аргументации. У нас – национальное государство, которое заставляет нас быть стратегическими реалистами. У них – постнациональная мечта, безразличная к национальному суверенитету, не признающая национального величия и не имеющая общих национальных целей. Такова реальность, которую мы должны принять.

И наконец, последний элемент реальности заключается в том, что эта постнациональная ситуация, которую мы наблюдаем на Западе, имеет серьезные, я бы сказал, драматические политические последствия, которые сотрясают всю демократию до основания. Потому что в обществах все сильнее растет сопротивление миграции, гендеру, войне и глобализму. И это создает политическую проблему элиты и народа, элитизма и популизма. Сегодня это определяющий феномен западной политики. Если вы будете читать тексты, вы не обязательно поймете их, потому что они не всегда имеют смысл, но если вы будете читать слова, то именно эти выражения вы встретите чаще всего. Это означает, что элита осуждает народ за то, что он смещается вправо. На чувства и мысли людей навешиваются ярлыки ксенофобии, гомофобии и национализма. Народ в ответ обвиняет элиту в том, что она заботится не о том, что для него важно, а погружается в какой-то бездумный глобализм. В результате, элиты и народ не могут договориться друг с другом по вопросу сотрудничества. Я мог бы назвать ряд стран. Но если народ и элита не могут договориться о сотрудничестве, то как же может получиться представительная демократия? Потому что есть некая элита, которая не хочет представлять народ, более того, гордится тем, что не хочет его представлять, и есть народ, который не представлен. Фактически мы имеем ситуацию, когда массово появляющиеся в обществе люди с высшим образованием, а их сейчас уже в западном мире не 10 процентов от общего числа людей, а 30-40 процентов, и эти люди, в силу своих взглядов, не уважают менее образованных, которые, как правило, являются рабочими людьми, людьми, которые живут за счет своего труда. Для элиты приемлемы только ценности выпускников вузов, только они легитимны. Именно этим и можно объяснить результаты выборов в Европарламент. Европейская народная партия собрала голоса правых, выступавших за перемены, а затем отнесла эти голоса левым и заключила сделку с левыми элитами, заинтересованными в сохранении статус-кво. Это имеет серьезные последствия для Европейского союза. Последствия заключаются в том, что Брюссель по-прежнему находится под оккупацией либеральной олигархии, которая держит его в своих руках. Эта лево-либеральная элита на самом деле организует трансатлантическую элиту, не европейскую, а глобальную, не национально-государственную, а федеральную, не демократическую, а олигархическую. Это имеет последствия и для нас, потому что в Брюсселе вернулись три «Т»: запрещенные, терпимые и поддерживаемые [в венгерском языке эти три слова начинаются с буквы «т»]. Мы относимся к категории «запрещенных». Поэтому члены фракции «Европейские патриоты» исключены из распределения любых должностей. Мы живем в мире политического сообщества категории «терпимых», в то время как наши внутренние оппоненты относятся к категории сильно поддерживаемых, особенно те, кто недавно присоединился к Европейской народной партии.

И позвольте мне, пожалуй, сделать последнее, десятое замечание, которое касается того, как западные ценности – которые были сутью так называемой мягкой силы, „soft power” – превратились в бумеранг. Обнаружилось, что эти западные ценности, которые считались универсальными, оказались явно неприемлемыми и демонстративно отвергаются во все большем количестве стран мира. Оказалось, что современность, современное развитие, не является западным или, по крайней мере, не является исключительно западным, поскольку современным является Китай, а также все в большей степени и Индия, модернизируются арабы и турки, и они становятся современным миром вовсе не на основе западных ценностей. И тем временем эта западная мягкая сила превратилась в мягкую силу России, потому что ключом к распространению западных ценностей теперь является ЛГБТК, и любой, кто не принимает этого, зачисляется западным миром в категорию отсталых. Поэтому, хотя я не знаю, следили ли вы за этим, я считаю примечательным, что такие страны, как Украина, Тайвань, Япония, за последние полгода приняли законы, поддерживающие ЛГБТК. Однако мир с этим не согласен, и в результате самым сильным тактическим оружием Путина сегодня является сопротивление западному навязыванию ЛГБТК, а сопротивление этому стало самой сильной международной привлекательностью России, и таким образом, как бумеранг, бывшая западная мягкая сила теперь превратилась в российскую мягкую силу.

В целом, дамы и господа, я могу сказать, что война помогла нам понять реальную расстановку сил в мире, война – это знак того, что у Запада недостаточно мощи, чтобы осуществить свои планы, и это ускоряет изменения, которые трансформируют мир. Моя первая лекция завершена, приступим ко второй.

Что из этого следует? Наш ведущий, Жолт Немет, говорит, что надо покороче. Итак, тема второй лекции – что из этого следует? Во-первых, здесь необходима интеллектуальная смелость. То есть мы должны работать широкими мазками, потому что я убежден, что судьба венгров будет зависеть от того, понимают ли они, что происходит в мире, и поймем ли мы, венгры, каким будет мир после войны. На мой взгляд, наступает новый мир. Нас нельзя обвинить в узости воображения или в интеллектуальной ущербности, но даже мы, и я лично, недооценили в последние несколько лет, когда я выступал здесь, масштабы перемен, которые происходят сейчас и в которых мы живем.

Дорогие друзья! Дорогие участники студенческого лагеря!

Мы переживаем такие перемены, грядут такие перемены, подобных которым мы не видели уже 500 лет. Мы не замечали этого, потому что за последние 150 лет с нами и вокруг нас также произошли великие перемены; но в этих переменах определяющая и ведущая сила мира всегда находилась на Западе. И мы исходили из того, что нынешние изменения, скорее всего, будут следовать этой западной логике. Однако это новая ситуация. В прошлом изменения происходили по западному образцу: Габсбурги возвысились, затем пришли в упадок, Испания поднялась, она стала центром силы, потом упала, поднялись англичане, после Первой мировой войны с концом монархий на смену им пришли американцы в качестве мировых лидеров, потом американцы победили в холодной войне между Россией и США – но все это оставалось в рамках нашей западной логики. Но сейчас ситуация иная. Вот что мы должны осознать – западному миру теперь брошен вызов извне, поэтому и прежняя логика перемен нарушена. То, о чем я говорю, и то, с чем мы столкнулись, на самом деле является изменением мировой системы. И процесс этот начался в Азии. Если говорить коротко и примитивно: в ближайшие долгие-долгие десятилетия, а может быть, и столетия – предыдущая мировая система просуществовала 500 лет! – Азия станет доминирующим центром мира, Китай, Индия, Пакистан, Индонезия и далее по списку. Они уже создали свои формы, свои платформы. Есть образование под названием БРИКС, в которой они объединены, есть Шанхайская организация сотрудничества, где эти страны строят свою новую мировую экономику. Я думаю, что этот процесс неизбежен, потому что на стороне Азии находится демографическое преимущество, технологическое преимущество присутствует во все большем количестве областей, у нее есть преимущество в капитале, военная мощь по отношению к Западу уравнивается, в Азии будет, или, возможно, уже есть, больше всего денег, там будут крупнейшие финансовые фонды, там будут крупнейшие компании мира, там будут лучшие университеты, лучшие исследовательские институты мира, крупнейшие биржи, там будут, или уже есть, самые передовые космические исследования и самая передовая медицина. Кроме того, мы, жители Запада, успешно подтолкнули русских к интеграции в это новое формирующееся образование. Вопрос в том, является ли этот процесс обратимым или нет, и если он необратим, то когда он стал необратимым? Я думаю, это произошло в 2001 году, когда мы на Западе решили пригласить и принять Китай во Всемирную торговую организацию, более известную как ВТО. С тех пор этот процесс стал практически неостановимым и необратимым.

Президент Трамп пытается найти американский ответ на эту ситуацию. По сути, попытка Дональда Трампа – это, возможно, последний шанс для США сохранить свое мировое лидерство. Возможно, мы скажем, что четырех лет для этого недостаточно. Но если посмотреть, кого он выбрал в качестве вице-президента, а это молодой и очень сильный человек, то если Дональд Трамп победит сейчас, то через четыре года на пост президента будет баллотироваться его вице-президент, который сможет баллотироваться дважды, а это уже в общей сложности двенадцать лет, а за двенадцать лет национальная стратегия может быть реализована. Я убежден, что многие люди думают, что если Дональд Трамп вернется, то американский народ захочет сохранить свое мировое лидерство, желая одновременно сохранить и свои позиции в глобальном масштабе на мировой арене. Я считаю, что это неправильно! Конечно, никто добровольно не сдает свои позиции, но это не будет самой главной целью. Напротив – приоритетом будет восстановление и укрепление Северной Америки, под которой подразумеваются не только Соединенные Штаты, но и Канада, и Мексика, потому что это единая экономическая зона. А место Америки в мире станет менее важным. Вы должны серьезно отнестись к тому, что говорит президент. Америка превыше всего, «America first», – всё сюда, всё в дом! Вот почему они наращивают возможности для привлечения капитала отовсюду. Мы уже страдаем от этого. Крупные европейские компании вкладывают свои деньги не в Европу, а в Америку, потому что возможности привлечения капитала, похоже, американцами уже реализуются. Они для всех и за все будут выставлять цену. Я не знаю, читали ли вы то, что сказал президент. Например, что они не страховая компания, и если Тайвань хочет безопасности, он должен платить. Они заставят нас, европейцев, НАТО, платить за безопасность, а также путем переговоров достигнут торгового баланса с Китаем и изменят его в пользу США. Они запустят масштабное развитие американской инфраструктуры, военные исследования, инновации, достигнут или, возможно, уже достигли энергетической самодостаточности, сырьевой самодостаточности и, в конечном счете, совершенствуются в идеологическом плане. Они откажутся от экспорта демократии. «America first», Америка превыше всего, – с экспортом демократии покончено. Такова суть американской попытки в ответ на описанную здесь ситуацию.

Каков же ответ Европы на изменение мировой системы? У нас два варианта. Первый – это то, что мы называем «музей под открытым небом». Это то, что мы имеем сейчас, это то, к чему мы движемся: Европа остается подчиненной США, в специализированной роли, континентом, которым восхищается мир, но у которого больше нет динамики развития. Второй вариант, о котором объявил президент Макрон, – это стратегическая автономия. Другими словами, мы должны включиться в конкурентную борьбу за изменение мировой системы – точно так же, как это делают США, в соответствии со своей собственной логикой. Как-никак, речь идет о 400 миллионах человек! Можно воссоздать способность Европы привлекать капитал, можно вернуть капитал из Америки, можно осуществить крупные инфраструктурные проекты, особенно в Центральной Европе: скоростная железная дорога TGV Будапешт-Бухарест, TGV Варшава-Будапешт, и это только то, что непосредственно касается наших интересов. Нам нужен европейский военный союз с сильной европейской оборонной промышленностью, исследованиями и инновациями, нам нужно создать европейскую энергетическую самодостаточность, а без ядерной энергии она работать не будет, и нам нужно заключить новое соглашение с Россией после войны. А это значит, что Европейский Союз как политический проект должен отказаться от себя, Союз как экономический проект должен укрепить себя, а Союз как оборонный проект должен создать себя. А вот то, что произойдет в любом из двух случаев –вступим ли мы в конкурентную борьбу, или станем музеем под открытым небом –, так это то, что мы должны быть готовы к тому, что Украина не станет членом ни НАТО ни Европейского Союза, потому что у нас, европейцев, не хватает на это денег. Украина вернется на позицию буферного государства, и если повезет, то теперь уже с международными гарантиями безопасности, которые будут зафиксированы в соглашении между США и Россией, и в котором, возможно, мы, европейцы, тоже сможем принять участие. Польская попытка провалится, потому что у них недостаточно ресурсов, им придется вернуться в Центральную Европу и V4, так что ждем возвращения польских братьев! Вторая лекция закончилась, осталась еще одна. Речь пойдет о Венгрии.

Что должна делать Венгрия в этой ситуации? Прежде всего, давайте зафиксируем тот печальный факт, что 500 лет назад, когда произошла последняя смена мировой системы, Европа оказалась в выигрыше, а Венгрия – в проигрыше. Это был период, когда благодаря географическим открытиям в западной части Европы открылось новое экономическое пространство, в котором мы никак не могли участвовать. К несчастью, к неудаче для нас, в это же время в нашу дверь ворвался цивилизационный конфликт, потому что в это же время в Венгрию пришло исламское завоевание, которое на долгие годы превратило нас в зону боевых действий. Это привело к огромной потере населения, повлекшей за собой переселение, последствия которого мы видим сегодня, и, к сожалению, у нас не было возможности выйти из этой ситуации самостоятельно. Мы не смогли освободиться [от господства Османской империи] собственными силами, и поэтому нам пришлось на долгие века интегрироваться в немецкий, габсбургский мир.

Давайте также напомним себе, что 500 лет назад венгерская элита прекрасно понимала, что происходит. Они понимали природу перемен, но у них не было средств и они не могли подготовить страну к этим переменам. Именно поэтому попытки расширения пространства для политического, экономического и военного развития, а также попытки предотвратить беду, и, предупреждающие удары, которые предпринимались, не увенчались успехом. Такова была попытка короля Матьяша, по линии Сигизмунда, добиться трона Священной Римской империи, а оттуда вовлечь Венгрию в изменение мировой системы. Это не увенчалось успехом; но я также отношу сюда попытку Тамаша Бакоца, который был кандидатом на пост Папы Римского, что при успешном исходе дало бы нам еще одну возможность участвовать в качестве победителей в этом изменении мировой системы; но эти попытки не увенчались успехом. Вот почему венгерским символом этой эпохи, символом венгерского поражения, является Мохач [в 1526 году, после битвы при г. Мохач большая часть Венгрии попала под власть Османской империи], другими словами, венгерский упадок совпадает с началом мирового господства Запада.

Это важно, потому что теперь мы должны разобраться в наших отношениях к этому новому мировому порядку. У нас два варианта. Что это – угроза для Венгрии или возможность для Венгрии? Если это угроза, то мы должны проводить политику защиты статус-кво, мы должны плыть по течению вместе с Соединенными Штатами и Европейским Союзом, и мы должны отождествлять наши национальные интересы с одной или обеими ветвями Запада. Если же мы видим в этом не угрозу, а возможность, то мы должны прокладывать свой собственный курс развития, мы должны изменить прежние порядки, мы должны действовать на опережение, другими словами, стоит проводить национальную политику. Я сторонник последнего, я принадлежу к последней школе. Нынешние изменения в мировой системе – это не угроза, в первую очередь не угроза, а, скорее, возможность.

Однако если мы хотим проводить независимую национальную политику, то вопрос в том, есть ли у нас необходимые предельные условия. То есть, не наступят ли нам на легкие, а тем более на шею. Иными словами, есть ли у нас предельные условия для нашего собственного пути в отношениях с США, Европейским Союзом и Азией.

Если коротко, то я могу сказать лишь то, что события в США развиваются в нашу пользу. Я не думаю, что мы получим от Соединенных Штатов экономическое и политическое предложение, которое создаст для нас лучшие возможности, чем членство в Европейском Союзе. Если все-таки получим такое предложение, то его нужно будет рассмотреть. Конечно, мы должны избежать ловушки Польши, которая все поставила на эту карту, но в Америке было демократическое правительство, и хотя они и помогали Польше в достижении ее национальных стратегических целей, они навязывают полякам такой экспорт демократии – ЛГБТК, миграцию – и политику внутренних социальных преобразований, что фактически чревато потерей национальной идентичности; поэтому, если и поступит предложение из Америки, мы должны рассмотреть его очень внимательно.

Если мы посмотрим на Азию и Китай, то надо сказать, что и там есть предельные условия, потому что мы получили предложение от Китая, мы получили максимальное предложение, лучшего мы не получим. Это предложение можно резюмировать следующим образом. Китай находится далеко, и членство Венгрии в Европейском Союзе имеет для них ценность, в отличие от американцев, которые постоянно намекают нам, что мы, возможно, должны выйти из ЕС. Китайцы считают, что мы находимся в хорошем положении, даже если членство в ЕС является ограничивающим фактором, поскольку мы не можем проводить независимую торговую политику, ведь членство в ЕС влечет за собой общую торговую политику. На это китайцы говорят: если это так, то давайте участвовать в модернизации друг друга. Конечно, когда львы зовут мышей, всегда нужно быть благоразумным, потому что реальность и масштаб имеют значение, но предложение Китая, озвученное во время визита президента Китая в мае, о том, что мы должны участвовать в модернизации друг друга, означает, что они готовы инвестировать значительные средства и предоставлять ресурсы для развития Венгрии, а там, в Китае, также предоставить нам возможности участия на рынке Китая.

Каковы последствия для отношений между ЕС и Венгрией, если рассматривать наше членство в ЕС как предельное условие? Как мне кажется, западная часть Европейского союза уже не вернется к форме национального государства. Поэтому они будут продолжать плавать в незнакомых для нас водах. Восточная часть Союза, то есть мы, возможно, сможет защитить нашу форму национального государства, возможно, мы сможем это сделать. Союз проиграл войну, которая сейчас идет. США бросят Европу, она не сможет финансировать войну, не сможет финансировать восстановление Украины, не сможет финансировать даже управление Украиной.

В скобках: пока Украина просит у нас дополнительные кредиты, идут переговоры о невыплате ранее взятых кредитов. Сегодня кредиторы и Украина спорят, должны ли они погасить 20 процентов или 60 процентов взятого кредита. Такова реальная ситуация! Другими словами, Европейскому Союзу придется заплатить цену за эту военную авантюру. Цена эта будет высока и негативно отразится на нас. Из этого для нас следует – Европа как предельное условие – то, что Европейский Союз признает, что страны Центральной Европы останутся в составе Европейского Союза, оставаясь при этом на основах национальных государств и будут проводить свою собственную внешнюю политику. Им это может не нравиться, но им придется с этим смириться. Тем более что число таких стран будет увеличиваться.

В общем и целом я могу сказать, что предельные условия для независимой национальной политики в отношении Америки, Азии и Европы имеются, они обозначают границы нашего пространства для маневра, и это пространство шире и просторнее, чем когда-либо за последние 500 лет. После этого возникает вопрос, что нам нужно сделать, чтобы использовать это пространство в своих интересах.

Если произойдет смена мировой системы, то нам нужна достойная стратегия. Если произойдет смена мировой системы, то нам нужна венгерская великая стратегия. Порядок слов очень важен! Нам нужна не великая венгерская стратегия, а венгерская великая стратегия. Это означает, что до сих пор у нас были небольшие стратегии, обычно с горизонтом до 2030 года. Это планы действий, которые являются профильными политическими программами, и они были направлены на то, чтобы просто завершить то, что мы начали в 2010 году, то, что мы называем выстраиванием национального курса. Их нужно выполнять, но этого недостаточно в период смены мировой системы, когда нам нужна великая стратегия на более длительные временные рамки. Особенно если исходить из предположения, что изменение мировой системы приведет к долгосрочному, стабильному состоянию, которое сохранится на века. Так ли это будет, конечно, скажут наши внуки на встрече в Тушнадфюрдо в 2050 году.

Как обстоят дела с венгерской великой стратегией? Есть ли у нас в ящике стола венгерская великая стратегия? Мы, как бы, готовы…, более того, в самом деле готовы. Потому что война ускорила нас за последние два года. Здесь произошли некоторые вещи, которые мы решили сделать, чтобы создать великую стратегию, даже если мы не говорили об этом в данном контексте. После выборов 2022 года мы немедленно приступили к разработке великой стратегии. Как ни странно, в венгерском правительстве есть политический директор, который фактически отвечает за разработку этой великой стратегии. Мы глубоко вовлечены в систему составления программ команды президента Дональда Трампа. Исследователи из Венгерского национального банка уже ранее участвовали в работе семинаров по разработке стратегии в Азии, в частности в Китае. И, сделав преимущество из недостатка, после того как мы были вынуждены сменить министра, мы привлекли в правительство не технократа, а стратегического мыслителя, и создали отдельное министерство Европейского союза во главе с Яношем Бокой, так что мы не пассивны и в Брюсселе, а прочно там обосновались: мы не выходим оттуда, а совершаем вход. А вокруг венгерского правительства существует немало институтов, аналитических центров, исследовательских институтов и университетов, способных наращивать «мягкую силу», которые в последние два года работают на высоких оборотах.

Итак, существует венгерская великая стратегия. В каком она состоянии? Могу сказать, что она еще не в самом лучшем состоянии. Она не в лучшем состоянии, потому что язык ее слишком интеллектуален. А наше политическое преимущество, наше конкурентное преимущество как раз в том, что мы способны создать с людьми единство, в котором каждый может понять, что именно мы делаем и почему. Это основа нашей способности действовать сообща. Потому что люди будут защищать план только в том случае, если они понимают и видят, что он для них полезен. Иначе, на основании брюссельского бла-бла-бла, ничего не получится. К сожалению, то, что мы имеем сейчас, еще не является венгерской великой стратегией, которую можно понять и усвоить. Нам нужно еще добрых полгода, чтобы довести ее до этой стадии, она сырая и грубая, я бы сказал, что она была написана долотом, а не пером, и нам нужно использовать побольше наждачной бумаги, чтобы сделать ее понятной. Но все-таки я вкратце представлю то, что у нас уже есть.

Итак, суть венгерской великой стратегии – говоря языком интеллектуалов – заключается в «коннективности», связности, что означает, что мы не позволим себе замкнуться ни на одной из двух формирующихся «полумировых» экономик. Не существует исключительно западной и восточной мировой экономики; мы должны быть в обеих половинах: и в западной и в восточной. Это имеет свои последствия. Первое: мы не будем участвовать в войне против Востока. Мы не будем участвовать в технологическом блоке против Востока и не будем участвовать в подобного рода торговом блоке. Мы будем собирать друзей и партнеров, а не экономических или идеологических врагов. Мы не будем цепляться ни за кого, хотя это интеллектуально гораздо проще, а будем идти своим самостоятельным путем; безусловно это сложно, но не зря же политику называют искусством.

Вторая глава великой стратегии посвящена интеллектуальным основам, суть которых – защита суверенитета. Я уже достаточно сказал о внешней политике, но эта стратегия также описывает и экономические основы национального суверенитета. За последние годы мы построили пирамиду. На ее вершине находятся национальные чемпионы, под ними – конкурентоспособные на международном уровне средние компании, ниже – компании, производящие продукцию для внутреннего рынка, а в самом низу – малые предприятия и индивидуальные предприниматели. Это и есть та венгерская экономика, которая может обеспечить основу суверенитета. У нас есть национальные чемпионы в банковской сфере, энергетике, производстве продуктов питания, сельскохозяйственной продукции, информационных технологиях, телекоммуникациях, СМИ, строительстве – как в наземном, так и подземном секторе – развитии недвижимости, фармацевтике, обороне, логистике и, в некоторой степени, благодаря университетам, в индустрии знаний. И эти наши национальные чемпионы – не только чемпионы у себя дома, они все выходят на международную арену и доказывают свою конкурентоспособность. Ниже находятся наши средние компании. Я хотел бы сообщить вам, что сегодня в Венгрии насчитывается 15 000 средних компаний, которые работают на международном уровне и поэтому конкурентоспособны. Когда мы пришли к власти в 2010 году, их было три тысячи. Сегодня у нас их 15 тысяч! И, конечно, нам нужно расширять базу индивидуальных предпринимателей и малых предприятий. Если к 2025 году нам удастся сделать бюджет мира, а не войны, мы запустим большую программу для малых и средних предпринимателей. Экономическая основа суверенитета заключается также в том, чтобы укрепить нашу финансовую независимость, свести наш долг не к 50 или 60 процентам, а к 30 процентам и стать региональным кредитором. Мы уже сегодня предпринимаем попытки сделать это, и в регионе Венгрия предоставляет государственные кредиты дружественным странам, которые по тем или иным причинам важны для Венгрии. Важно, что согласно стратегии мы должны оставаться производственным центром. Мы не должны превращаться в экономику, ориентированную на услуги, сектор услуг важен, но мы должны сохранить характер Венгрии как центра производства, потому что только здесь отечественная рабочая сила может найти 100-процентную занятость. Мы не должны совершать ошибку Запада, используя гастарбайтеров для выполнения определенных производственных работ, потому что для местных жителей выполнение определенных работ уже кажется унизительным. Если это произойдет в Венгрии, начнется социальная дезинтеграция, которую будет трудно остановить. Также относится к области защиты суверенитета и строительство университетов и инновационных центров.

Третья глава посвящена тому, что представляет собой тело великой стратегии, то есть каково венгерское общество, о котором мы говорим. Чтобы стать победителем, венгерское общество должно быть прочным и устойчивым, у него должна быть прочная и устойчивая социальная структура. Первое условие для этого – остановить демографический спад. Мы начали хорошо, но теперь мы застряли. Необходимо получить новый импульс. К 2035 году Венгрия должна быть демографически самодостаточной. Не может быть и речи о том, чтобы население замещалось за счет миграции. Западный опыт показывает, что если гостей больше, чем хозяев, то дом перестает быть домом. Не следует идти на этот риск. Поэтому, если мы сможем составить мирный бюджет, потому что война закончится, то в 2025 году налоговые льготы на детей, надо будет удвоить – вероятно, не за один, а за два шага –, чтобы восстановить динамику улучшения демографической ситуации. Мы должны продолжать предоставлять доступ-«шлюз» в Венгрию тем из Западной Европы, кто хочет жить в христианской, национальной стране. Их число будет расти. Никакого автоматизма. Теперь выбираем мы. Раньше выбирали они, теперь выбираем мы. Для того, чтобы общество было стабильным и устойчивым, оно должно опираться на средний класс, то есть семьи должны обладать собственным имуществом и финансовой независимостью. Необходимо поддерживать полную занятость, и ключ к этому – сохранение нынешних отношений между работой и цыганами. Работа есть, но без работы ты не проживешь. Вот суть этого предложения. Кроме того, венгерская деревенская система, которая является особой ценностью в венгерской истории, и никак не является символом отсталости…, мы должны сохранить венгерскую деревенскую систему. Мы должны предоставлять услуги городского уровня и в деревнях. Города должны взять на себя финансовое бремя, мы не будем создавать мегаполисы, мы не будем создавать большие города, мы хотим создавать города и пригородные районы, сохраняя историческое наследие венгерской деревни.

И, наконец, важнейший элемент суверенитета, и это приводит нас сюда, на берега реки Олт, и риск того, что Жолт, наш ведущий, заберет у меня слово, сведен к минимуму. В этом и заключается суть защиты суверенитета, которая заключается в защите национального разнообразия. Не ассимилироваться, не вписываться, не сливаться, а сохранять свой особый национальный характер. Именно в этом культурная основа защиты суверенитета. Сохранение языка, избежание состояния «нулевой религии». Состояние «нулевой религии» – это когда не только нет веры, но отсутствует даже способность христианской традиции дать нам культурные, моральные правила поведения, которые регулируют наше отношение к работе, деньгам, семье, сексуальным отношениям, подчинению друг другу. Жители Запада уже это утратили. Я думаю, что это состояние «нулевой религии» возникает тогда, когда разнополые браки признаются как равный институт с однополыми браками, где христианство больше не является нравственным компасом и руководством. Это то, чего мы должны избежать любой ценой, поэтому, когда мы боремся за семью, мы боремся не только за честь семьи, но и за сохранение государства, в котором христианство все еще служит по крайней мере нравственным ориентиром для нашего общества.

Дамы и господа!

И наконец, эта венгерская великая стратегия не должна исходить из маленькой Венгрии. Эта венгерская великая стратегия должна быть основана на национальном фундаменте, она должна включать все территории, населенные венграми, и охватывать всех венгров, живущих в мире. Только маленькая Венгрия недостаточна в качестве основы. Поэтому я боюсь называть дату, потому что она должна быть соблюдена, но в обозримом будущем вся поддержка, которая служит стабильности и гибкости венгерского общества, такая как система поддержки семьи, должна быть полностью распространена на территории, населенные венграми, в том числе за пределами страны. Это верное направление, потому что если разложить в обратном порядке суммы, потраченные венгерским государством на эти территории, с настоящего момента до 2010 года то могу сказать, что в среднем мы тратили на это 100 миллиардов форинтов в год. Для сравнения скажу, что при правительстве Дюрчаня за год было потрачено 9 миллиардов. Сейчас мы потратили на это 100 миллиардов за год! То есть это более чем десятикратное увеличение.

И тогда остается только один вопрос: если у нас есть венгерская великая стратегия, то какую политику можно использовать для ее успешного осуществления? Прежде всего, чтобы великая стратегия была успешной, мы должны точно знать, что мы из себя представляем. Потому что политика, которую вы хотите использовать для успеха стратегии, должна соответствовать нашему национальному характеру; конечно, можно возразить, утверждая, что мы разнообразны. Это особенно верно для Венгрии, но, тем не менее, есть общие существенные черты, и стратегия должна быть нацелена на это, должна опереться на это. И если мы это понимаем, то нам не нужно идти на компромисс или консолидироваться, а – наоборот – нужно занять непреклонную, твердую позицию. Я считаю, что, помимо разнообразия, сутью, общей сутью, которую мы должны понять и на которой мы должны построить венгерскую великую стратегию, является свобода, которая также должна быть построена внутри человека. Мы должны строить не только свободу нации, но и стремиться к личной свободе каждого венгра. Потому что мы не являемся милитаризованной страной, как русские и украинцы. Мы также не гипердисциплинированы, как китайцы. Нам не нравится иерархия, как немцам. Мы не наслаждаемся беспорядками, революциями и богохульством так, как это нравится французам. И мы не верим, что сможем выжить без нашего государства, нашего собственного государства, как склонны думать итальянцы. Для венгров порядок сам по себе не является ценностью, а, скорее, условием, необходимым для свободы, в котором они могут жить спокойно. Наиболее близким к венгерскому смыслу и слову «свобода» является выражение «спокойная жизнь». Мой дом – моя крепость, моя жизнь, и я сам решаю, что позволяет мне чувствовать себя хорошо. Это антропологическая, генетическая и культурная данность венгров, и наша стратегия должна адаптироваться к ней Другими словами, политика, которая хочет привести великую стратегию к победе, должна начинаться именно с этой отправной точки.

Поскольку процесс, о котором мы говорим, это изменение мировой системы, не произойдет через год или два, а уже начался раньше и займет еще двадцать-двадцать пять лет, в течение этих двадцати-двадцати пяти лет о нем будут постоянно спорить. Наши оппоненты будут постоянно оспаривать его. Они будут говорить, что процесс обратим. Они будут говорить, что нам нужна интеграция, а не собственная национальная великая стратегия, поэтому они будут постоянно атаковать ее и работать над изменением курса. Они будут постоянно ставить под сомнение не только содержание великой стратегии, но и ее необходимость. Сейчас этот бой необходимо принять, однако здесь возникает проблема временных рамок. Потому что если это процесс, рассчитанный на двадцать-двадцать пять лет, то мы должны признать, что, мы не молодеем, и этот процесс закончим не мы. Реализацией этой грандиозной стратегии, особенно последней фазы, будем заниматься, конечно, не мы, а в основном молодые люди, которым сегодня около двадцати-тридцати лет. И когда мы думаем о политике, о том, как политически реализовать такую стратегию, мы должны понимать, что в следующих поколениях, так же как и в жизни нашего поколения, будет, по сути, только две позиции. Будут либералы и будут патриоты. И я должен сказать, что на одной стороне будут либеральные политики, в экиперовке «slim fit», латте-авокадо, без вредных добавок и «безо всего», самодовольные политики, а на другой – молодые, патриотически настроенные, удалые молодые люди, твердо стоящие обеими ногами на земле. Поэтому мы должны начать набирать молодых людей, именно сейчас и именно мы! Противник постоянно организуется либеральным духом времени и становится в боевой строй. Там вербовать не надо, они сами себя вербуют, но наш лагерь другой. Патриотический лагерь выходит только под звуки трубы, это справедливо и для молодежи, и он может сплотиться только под высоко поднятым знаменем, и это тоже справедливо и для молодежи. Поэтому нам нужно найти молодых, смелых бойцов с патриотическими чувствами. Объявляется набор молодых и смелых бойцов с патриотическими чувствами!

Благодарю вас за внимание!

Viktor Orbán