Сергей Рябков о договоре РСМД

После публичных заявлений президента США Д.Трампа о намерении Вашингтона в одностороннем порядке выйти из ДРСМД к данному сюжету приковано пристальное внимание политиков, дипломатов, других профильных экспертов и всего международного сообщества. В мире растёт осознание тех рисков и угроз, которые данное опрометчивое решение способно повлечь не только для региональной, но и в целом глобальной международной безопасности и стабильности.

Проводя этот брифинг, мы хотели, прежде всего, предоставить возможность широкой аудитории получить «из первых рук» неискажённое представление о российских подходах к проблематике ДРСМД во всей их полноте. Не менее важно для нас представить международной общественности реальную картину происходящего вокруг Договора. Это имеет принципиальное значение с учётом того, что информационное пространство наполнено недобросовестными интерпретациями, досужими домыслами и откровенно ложными сведениями.

Так, в рамках пропагандистской кампании в оправдание своего решения денонсировать ДРСМД американская сторона принялась с ещё большим напором обвинять Россию в нарушении Договора. Помимо нечистоплотных попыток создать ложное впечатление, будто бы несоблюдение Россией ДРСМД является доподлинно установленным фактом, в Госдепартаменте США не менее беспардонно стараются умалить значение и обоснованность многолетних российских озабоченностей относительно выполнения Договора самими Соединёнными Штатами. Более того, вбрасывается недостоверная информация о развитии и содержании диалога между сторонами по встречным претензиям.

США используют в данном случае свой традиционный приём, который в последнее время применяется ими всё чаще. Сфабрикованные обвинения носят нематериальный характер, соответственно, они не требуют, на взгляд Вашингтона, подтверждения, а опровергать их крайне трудно в силу их оторванности от фактов. При этом союзники и ближайшие партнёры США вынуждены поддерживать их из соображений политической лояльности, евроатлантической и иной солидарности.

Значение и недостатки Договора

В год 30-летия со дня вступления в силу ДРСМД не могу не сказать в начале несколько слов о самом Договоре. Полагаем, что три десятилетия – достаточный срок, чтобы попытаться дать оценку, претендующую на объективность.

Не подлежит сомнению, что в своё время Договор между СССР и США о ликвидации их ракет средней дальности и меньшей дальности имел во многом определяющее значение для выстраивания евроатлантической архитектуры безопасности на фоне вхождения в новый исторический период. Это было знаковое соглашение, сыгравшее в дальнейшем большую роль при переформатировании геополитического ландшафта в Европе и межгосударственных отношений ключевых акторов этого региона.

В конкретном плане по итогам реализации ДРСМД в арсеналах сторон исчез целый класс, а точнее говоря, два класса ядерных вооружений: баллистические и крылатые ракеты наземного базирования средней дальности, т.е. от 1001 до 5500 км, и меньшей дальности, т.е. от 500 до 1000 км. Кроме того, ликвидированы пусковые установки этих ракет, связанные с ними вспомогательные сооружения и оборудование, операционные базы.

Существуют разные «школы мысли» относительно того, в полной ли мере соглашение обеспечило равнозначную взаимную выгоду для сторон. Наверное, здесь может быть поле для экспертной дискуссии. Однако несомненно, что благодаря ДРСМД был внесён весомый вклад в укрепление международной безопасности и стабильности. Договор также стал важным шагом на пути к ядерному разоружению.

Наряду с этим данное соглашение – продукт своей эпохи. Оно во многом отражает реалии конца 80-х годов прошлого века. Отличительной особенностью Договора является его бессрочный характер. Авторы ДРСМД справедливо полагали, что в обозримой на тот момент перспективе это будет работать на повышение предсказуемости и обеспечение сдержанности в военно-политической сфере.

Однако жизнь не стоит на месте, и с течением времени неизменность Договора в том виде, как он был составлен и заключён, не раз давала повод задуматься над его соответствием изменяющимся условиям безопасности. В разное время такие вопросы возникали у политиков и экспертов России, США и других стран. По мере развития событий, в т.ч. в области ракетного распространения, становилось всё более очевидно, что режим Договора нуждается в укреплении.

Именно поэтому в октябре 2007 г. Россия выдвинула инициативу о придании обязательствам по ДРСМД глобального характера, а в феврале 2008 г. представила основные элементы соответствующей международно-правовой договорённости, которая была бы открыта для широкого присоединения. Однако эта инициатива не получила тогда поддержки со стороны ракетнозначимых стран. В Вашингтоне, где поначалу присоединились к нашей идее, также быстро утратили к ней интерес.

В то же время основные проблемы и риски для Договора оказались связаны с многолетними действиями американской стороны вразрез со своими обязательствами по соглашению. Считаем эту тему принципиально важной вне зависимости от дальнейшей судьбы Договора.

Кроме того, наличие в ДРСМД некоторых недостаточно чётких положений может давать повод для их превратного толкования. Определяющим здесь является добросовестное отношение и политическая воля стран-участниц по поддержанию соглашения в жизнеспособном состоянии. Разумеется, такой подход должен быть взаимным.

Как бы то ни было, с учётом всего комплекса факторов, влияющих на безопасность и стратегическую стабильность, Россия сохраняет полную приверженность Договору как важному элементу архитектуры евроатлантической безопасности. Выступаем за сохранение ДРСМД в условиях строгого его соблюдения американской стороной.

В этом контексте готовы вновь со всей ответственностью подтвердить, что мы отвергаем любые домыслы относительно того, что нами якобы были допущены нарушения данного Договора.

Американская претензия – 9М729

Абсолютно не приемлемы как сами безосновательные и голословные обвинения в наш адрес со стороны США, так и та безапелляционная манера, в которой они озвучиваются на публику.

Как известно, претензии США в адрес России базируются на измышлениях о том, что одна из российских крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) испытывалась на дальность, запрещённую по ДРСМД для такого класса ракет. Американская сторона подаёт дело так, будто бы она предоставила нам «более чем достаточно информации», включая «исчерпывающий объём детальных данных». Это, дескать, позволяло России чуть ли не с самого начала обсуждения проблемы в полной мере уяснить её существо, а также все технические нюансы, необходимые для того, чтобы сразу же приступить к её устранению. Более того, США утверждают, что Россия долгое время отрицала сам факт наличия у неё ракеты, на которую якобы последовательно и чётко указывал Вашингтон. В итоге, мол, Соединённые Штаты «вынудили» нас признать её существование и предоставили «убедительные свидетельства» российских «нарушений».

Всё это абсолютно не соответствует действительности и является очевидной попыткой США исказить реальность. В Вашингтоне, похоже, решили воспользоваться тем, что ввиду конфиденциального характера российско-американского экспертного диалога публичные комментарии с нашей стороны вынужденно не содержали некоторых подробностей. Принимая во внимание агрессивное поведение США в информационном пространстве по теме ДРСМД, готовы раскрыть сейчас некоторые детали.

С точки зрения формальной логики и с учётом опыта нескольких десятилетий российско-американского взаимодействия в области контроля над ракетными вооружениями абсолютно ясно, что для начала предметного разбирательства по поднятому американской стороной вопросу от США требовалось предоставить информацию по трём ключевым аспектам. Во-первых, чётко назвать ракету, вызывающую подозрения. Во-вторых, указать на конкретные испытательные пуски, в ходе которых, по мнению США, были нарушены наши обязательства по ДРСМД. В-третьих, и это самое главное, предоставить объективные данные, на основании которых был сделан вывод о том, что в ходе испытаний дальность полёта ракеты превысила разрешённую по Договору. Только комплексное рассмотрение этих трёх элементов открывает дорогу к профессиональному разбору ситуации специалистами и устранению возможных неясностей.

Именно такого серьёзного подхода к обсуждению проблемы мы были вправе ожидать от Вашингтона уже в начале разговора, т.е. ещё пять лет назад. Поэтому последовательно и терпеливо запрашивали у США обозначенную выше информацию. Однако в Вашингтоне избрали принципиально иной путь. Первоначально со стороны США звучали лишь невнятные намёки. Затем нам были переданы минималистичные и донельзя заобщённые данные, к которым эпизодически, раз в год, стали добавляться крупицы обозначенной американцами картины, сохранявшей, тем не менее, размытые очертания.

Что касается указания на конкретную ракету в российском арсенале, то сперва американская сторона попросту апеллировала к будто бы имеющейся у нас некоей КРНБ с параметрами дальности в пределах 500-5500 км, которые якобы были подтверждены в ходе испытаний на полигоне «Капустин Яр».

Через некоторое время нам дали понять, что в Вашингтоне готовы назвать, а затем и прямо назвали российские предприятия, участвующие в производстве «проблемной» для США ракеты. Речь шла, прежде всего, о «Новаторе» – широко известном разработчике множества уже стоявших на вооружении и перспективных ракет различного назначения.

Ещё через пару лет американская сторона обозначила тип шасси той пусковой установки (ПУ), на которой размещается искомая КРНБ. При этом было названо универсальное шасси, на базе которого разработано, модернизируется и проектируется целое семейство ПУ ракетных вооружений разных видов и классов.

В какой-то момент США вбросили в публичное пространство самостоятельно присвоенный ракете в рамках собственной классификации индекс SSC-8. Примечательно, что этот «вброс» произошёл путём «слива» в СМИ. Никаких значимых разъяснений относительно данного индекса мы не получили. Тем не менее, США продолжали оперировать этим обозначением вплоть до декабря 2017 г.

Нам также передали «скрин-шот» с коммерчески доступного сайта спутниковых снимков, на котором угадывались контуры элементов ПУ, и озвучили координаты соответствующей площадки на полигоне «Капустин Яр». Именно там, по информации США, осуществлялись испытания обсуждаемой российской ракеты. Разъяснили американцам, что в указанном районе проводились испытательные пуски ракет различного назначения и различных классов с использованием различных видов ПУ. При этом неизменно и в полном объёме соблюдались требования ДРСМД.

В ходе многолетних дискуссий США упорно отказывались сообщать нам о тех эпизодах испытательной деятельности, которые, как мы понимаем, вызвали вопросы у Вашингтона. Продолжали ссылаться на обширный временной период в несколько лет, в течение которого якобы испытывалась «неправильная», по их мнению, ракета. В какой-то момент нам вообще было предложено обозначить сроки всех испытаний ракет подобного класса за этот многолетний период для того, чтобы американская сторона выбрала из них даты «сомнительных» пусков. Разумеется, отвели столь интрузивный заход.

Таким образом, нам долгое время предлагалось самостоятельно сложить «пазл» из разрозненных и полученных в разное время элементов, а затем самим назвать ракету, которая, по мнению США, не соответствует ДРСМД. То есть фактически признаться в нарушении, которого мы не совершали.

Разумеется, мы не стали раскрывать Вашингтону чувствительную информацию о российских ракетных разработках ради бессмысленных попыток идентифицировать среди них ракету по признаку её якобы несоответствия ДРСМД. Заявили американцам, что не станем заниматься «гаданием на кофейной гуще». Мы все свои вооружения прекрасно знаем. Как знаем и то, что среди них нет тех, которые противоречат нашим договорным обязательствам. Продолжаем настаивать на этом и сейчас.

При этом наши последовательные обращения о предоставлении всех ключевых данных по предмету американской претензии в комплексе с фактами в её обоснование по-прежнему американцами игнорировались. В ответ мы год за годом слышали одну и ту же фразу – у нас, мол, есть надёжные сведения, но предоставлять их не станем.

Только в декабре 2017 г. американцы, наконец, указали на искомую ракету в российском арсенале, назвав индекс 9М729. Причём вновь продемонстрировали несерьёзное отношение к диалогу с нами, сначала озвучив этот индекс на закрытом экспертном мероприятии (без какого-либо нашего участия), после которого он разошёлся по твиттер-лентам американских НПО. Только затем эта информация была подтверждена нашему послу в Вашингтоне. Однако сделано это было лишь за несколько дней до очередной сессии Специальной контрольной комиссии по Договору. Вероятно, ставилась цель внести в последний момент сумбур в подготовку российской делегации к работе.

Тем не менее, это не помешало нам предметно отреагировать. Сообщили американцам, что в ВС России действительно имеется ракета наземного базирования 9М729. Она является модернизированным вариантом ракеты для комплекса «Искандер-М». Модернизация данной ракеты имеет отношение, прежде всего, к её боевой части. Проинформировали американскую сторону, что 18 сентября 2017 г. на полигоне «Капустин Яр» в рамках учений «Запад-2017» был произведён учебно-боевой пуск ракеты 9М729 на максимальную дальность. Она пролетела менее 480 км. Особо акцентировали, что указанная ракета, так же как и предыдущие её варианты, не разрабатывалась и не испытывалась на дальность, запрещённую Договором.

После того, как американская сторона сфокусировала, наконец, дискуссию на конкретной ракете с индексом 9М729, завязался «технический» информобмен, в ходе которого нами были получены несколько вопросников. Многие вопросы далеко отстояли от существа обязательств России по Договору и были нами обоснованно восприняты в качестве попытки просветить наши наработки по ракетной технике. Тем не менее, мы посчитали возможным проявить в духе доброй воли допустимую транспарентность в части, непосредственно касающейся ракеты 9М729, хотя она и не попадает в сферу охвата Договора ввиду её дальности. При этом во многом вышли за рамки того, что требуется от нас по ДРСМД.

В частности, сообщили американской стороне, что указанные ею ранее рамочные сроки испытательной деятельности в отношении ракеты 9М729 неверны. Обозначили реальные временные рамки. Дали разъяснения относительно ошибочных представлений Вашингтона о видах ПУ, с которых осуществлялись испытания.

По характеру американских вопросов создавалось впечатление, что США находятся в некоем «творческом поиске». Обратило на себя внимание, что они так ни разу и не конкретизировали свои подозрения относительно дальности ракеты 9М729 и продолжали ссылаться исключительно на максимально допустимый по Договору разброс от 500 до 5500 км. Кроме того, предположили, что российская сторона могла осуществлять полигонные испытания ракеты с меньшим объёмом топлива, чем предусмотрено конструкцией. Со своей стороны подсветили особенности топливной системы нашей ракеты, исключающие подобные эксперименты.

В свою очередь, российская сторона последовательно продолжала добиваться от США всей необходимой конкретики по их претензиям. В конечном итоге американцы всё-таки назвали даты испытательных пусков, которые вызвали у них подозрения. Однако сделано это было не только спустя пять лет после начала разговора, но и за пять дней до объявления Д.Трампом о намерении выйти из Договора. Примечательно, что на момент этого объявления были практически готовы наши ответы на последний по времени вопросник США по ракете 9М729. По-видимому, задача получить нашу содержательную реакцию на эти запросы Соединёнными Штатами уже на тот момент не ставилась. Это лишний раз продемонстрировало, что наша транспарентность никак не влияет на принимаемые в США решения, что там давно всё для себя решили, а от России ждут только заявлений о признании собственной вины.

Подведём итог в этой части. Из трёх запрошенных Россией несколько лет назад ключевых технических блоков данных первый (т.е. чёткое указание на ракету) представлен меньше года назад, второй (а именно даты пусков) обозначен месяц назад, а третьего и самого главного элемента, связанного с фактологическим обоснованием претензий США, мы так и не получили. Таким образом, в ходе пятилетнего обсуждения этой проблемы нам не было предъявлено ровным счётом ни одного реального доказательства нарушения нами Договора.

Нам трудно судить о том, из чего именно выросли американские обвинения. С учётом постоянных ссылок США на некие «закрытые сведения» это могла быть как услужливая подгонка разведданных под политический заказ, так и ошибочные оценки самих разведывательных структур. Прецеденты и того, и другого нам хорошо известны. В любом случае, ссылки на «закрытую информацию» не могут быть основой для продуктивного разговора. Решать таким образом серьёзные вопросы в области контроля над вооружениями не получается.

В целом же, уклончивая манера вести разговор на фоне развязанной Соединёнными Штатами провокационной публичной кампании по обвинению России в нарушении ДРСМД убеждает нас, что истинные цели американской стороны весьма далеки от укрепления жизнеспособности Договора.

Российские претензии – ударные БПЛА

Со своей стороны проявили максимум долготерпения, добиваясь в течение многих лет устранения очевидных нарушений ДРСМД самими Соединёнными Штатами.

В частности, это относится к проблемному вопросу, связанному с американскими беспилотными летательными аппаратами (БПЛА), имеющими ударный потенциал. Впервые данный вопрос был нами поставлен в Специальной контрольной комиссии по Договору ещё в начале 2000-х годов, когда состоялось первое испытание американского ударного БПЛА «Предатор», включавшее поражение наземных целей с задействованием ракетного оружия. Это означало, что в США создано вооружение, которое однозначно подпадает под охват ДРСМД.

Дело в том, что некоторые типы ударных БПЛА полностью соответствуют содержащемуся в Договоре определению термина «крылатая ракета наземного базирования». В соответствии с Договором КРНБ означает крылатую ракету наземного базирования, которая является средством доставки оружия. А сам термин «крылатая ракета» определяется как беспилотное, оснащённое собственной двигательной установкой средство, полёт которого на большей части его траектории обеспечивается за счёт использования аэродинамической подъёмной силы. Хотят того наши коллеги в Вашингтоне или нет, но именно таким образом было сформулировано соответствующее положение в Договоре, а значит, стороны не могут и не должны это игнорировать.

При этом мы не фокусируемся исключительно на юридических тонкостях, а стараемся также смотреть вглубь проблемы. Так, значимым фактором является то, что по сути создан новый класс вооружений, сопоставимый по боевым возможностям с КРНБ и способный решать задачи, сходные с возлагавшимися ранее на запускаемые с земли ракеты средней и меньшей дальности.

В свою очередь, США преподносят ударные БПЛА в качестве средств, принадлежащих к другому классу систем военного назначения. Ссылаются на то, что в отличие от крылатых ракет «беспилотники» не используют пусковую установку и являются средствами, возвращаемыми в пункт постоянной дислокации после выполнения задания.

Таким образом, США пытаются вывести из-под охвата Договора не сообразующимся с его положениями способом целый класс вооружений, аналогичный по своей природе ракетам средней и меньшей дальности по смыслу ДРСМД. Такой подход явно противоречит целям Договора. Особенно если принять во внимание внушительные масштабы флота ударных «беспилотников», имеющихся в настоящий момент на вооружении у США.

Уместно напомнить, что в определении термина «КРНБ», зафиксированном в Договоре, упоминания о пусковых установках, а также об однократности или многоразовости использования отсутствуют. Поэтому позиция США противоречит букве и духу ДРСМД и представляет собой одностороннюю и недобросовестную интерпретацию договорных положений.

Несмотря на наши многолетние обращения, США упорно отказываются решать данную проблему в договорном поле, фактически игнорируя российскую озабоченность.

Вместо этого в последнее время американцы начали указывать на ведущиеся в России разработки «беспилотников» ударного типа. Дескать, это подтверждает, что мы на деле разделяем подходы США к данному вопросу. Это не так уже хотя бы потому, что в России не развёрнуты системы указанного класса, имеющие запрещённую по Договору дальность. Что касается ведущихся разработок, то возвращаем здесь американским коллегам их же логику в отношении проводимых ими военных программ – НИОКР по Договору не запрещены. Принимать гипотетические решения о дальнейшем развитии беспилотных систем Россия будет с учётом примерно 18-летней истории безуспешных попыток урегулировать данный вопрос с США в контексте ДРСМД и действий Вашингтона по подготовке к выходу из Договора.

Российские претензии – ракеты-мишени

Также нерешённой остаётся проблема, связанная с масштабными программами Пентагона по задействованию так называемых ракет-мишеней в испытаниях, заявляемых как противоракетные. Эта тема является самой застарелой из российских озабоченностей в контексте ДРСМД и имеет примерно 20-летнюю историю. Её суть в том, что у нас есть все договорные и практико-технические основания подозревать США в том, что под видом указанных программ они отрабатывают вопросы поддержания и развития технологий, производственного потенциала, а также аспекты боевого применения запрещённых по ДРСМД баллистических ракет средней и меньшей дальности.

Под предлогом испытания информационных систем ПРО Пентагоном осуществляется множество пусков различных ракет-мишеней, а по сути неких ракетных средств на дальность в диапазоне от 500 до 5500 км без поражающего воздействия на них при помощи противоракетных средств и с полным циклом полёта – т.е. от старта до падения возвращаемой полезной нагрузки. При этом такая полезная нагрузка имеет все признаки боевых блоков и зачастую включает маневрирующие боеголовки, блоки с ложными целями и т.д.

Разрабатывая т.н. «мишени для целей ПРО», США в первую очередь создают ракеты, дальность полёта, скоростные характеристики, система управления, массогабаритные параметры боевой части которых идентичны ракетам, подпадающим под ограничения ДРСМД. На деле такая ракета становится мишенью только после того, как по ней был произведён пуск противоракеты, а этого зачастую не происходит. До момента пуска ракеты-мишени в целях её перехвата, а именно при её создании, транспортировке и эксплуатации в подразделениях ВС, данное средство следует рассматривать как обычную баллистическую ракету.

Тем не менее, американская сторона утверждает, что ракеты-мишени не являются средством доставки оружия, так как не испытываются в этом качестве, а значит не подпадают под запрет в Договоре при условии соблюдения заложенных в него соответствующих ограничений. В частности ссылаются, что в соответствии с Договором будто бы задействуют такие ускорительные средства исключительно «в целях исследований и разработок для испытания объектов», но не самих ускорительных средств.

Не можем согласиться с этим доводом, поскольку пуски ракет-мишеней без их перехвата по своей природе неотличимы от испытаний средств доставки оружия. Таким образом, у нас есть все основания рассматривать подобную деятельность как испытания самих ускорительных средств и именно в качестве средств доставки оружия, а значит – как ракет средней и меньшей дальности по смыслу ДРСМД.

При этом американцами не соблюдаются также и другие положения Договора, так как для некоторых ракет-мишеней помимо разрешённых для подобных ускорительных средств стационарных пусковых установок создана подвижная техника, имеющая все признаки запрещённых мобильных ПУ.

Кроме того, в нарушение ограничений по Договору пуски ракет-мишеней в ряде случаев проводятся вне заявленных в рамках ДРСМД полигонов и без предоставления российской стороне предусмотренных в Договоре уведомлений.

При этом американцы явно запутались в собственных данных, передаваемых нам в рамках технического информобмена. Так, на вопрос о том, запускалось ли баллистическое ускорительное средство «Гера» на дальность свыше 500 км, мы в разное время получили два противоположных по смыслу ответа.

Никаких шагов нам навстречу по теме ракет-мишеней США не предпринимали и не предпринимают.

Российские претензии – Мk-41

Другая российская претензия к США имеет не столь долгую, хотя тоже уже многолетнюю историю. Эта проблема выявилась через 10 лет после того, как в результате неконструктивного курса США в 2003 г. была свёрнута работа в Специальной контрольной комиссии, где американцы фактически отказались продолжать обсуждение российских озабоченностей по «беспилотникам» и ракетам-мишеням. В связи с этим возникший в 2013-2014 гг. новый проблемный вопрос, вызвавший у нас, пожалуй, наибольшую тревогу в контексте Договора, мы начали ставить перед США в двустороннем формате.

Речь идёт о наземном развёртывании универсальных пусковых установок Мk-41 в составе комплексов «Иджис Эшор», размещаемых в Европе якобы исключительно для решения противоракетных задач. Однако вопреки Договору упомянутые ПУ позволяют осуществлять боевое применение с земли крылатых ракет средней дальности «Томагавк» и других ударных вооружений. Считаем это прямым и вопиющим нарушением ДРСМД.

Как известно, в соответствии с ДРСМД США в своё время ликвидировали наземную инфраструктуру для крылатых ракет семейства «Томагавк». Данные вооружения изначально создавались в рамках единой программы как универсальное ракетное средство, предполагавшее различные виды базирования. Наземный вариант «Томагавка» и «Томагавк» морского базирования были во многом идентичными ракетами, которые внешне практически не отличались. Эта проблема остро встала в ходе переговоров по Договору. Представители США не спорили с тем, что при перемещении наземной версии «Томагавка» на корабль можно было бы рассматривать её как морскую и наоборот. При этом утверждали, что ключевым элементом в данном случае является не сама ракета, а её ПУ.

В результате вопрос был тогда решён благодаря достигнутому переговорщиками компромиссному пониманию о том, что полное уничтожение наземной инфраструктуры для «Томагавка» способно само по себе надёжно обеспечить отсутствие потенциала для размещения данного типа вооружений на суше при сохранении его морской модификации.

Однако теперь, спустя несколько десятилетий, американская сторона, по сути, восстанавливает такую инфраструктуру на земле. Это происходит вразрез с ДРСМД и вопреки достигнутым при его выработке пониманиям, которые позволили согласовать соответствующие положения Договора именно в том виде, как они были включены в его текст.

Соответственно, мы отвергаем довод американской стороны о том, что ПУ в составе системы «Иджис Эшор» никогда не испытывались для пуска КРНБ запрещённого по Договору типа, а потому они не являются ПУ КРНБ по смыслу Договора. С учётом изложенного выше перемещение ПУ для крылатых ракет «Томагавк» с кораблей на сушу однозначно переводит эти установки в категорию ПУ КРНБ.

Другой американский контраргумент заключается в том, что ПУ комплекса «Иджис Эшор» не аналогичны ПУ Mk-41 морского базирования, а существенным образом от них отличаются. Такое заявление противоречит первичной информации, поступившей от американских военных, а также разработчиков и испытателей комплекса «Иджис Эшор». Тогда сообщалось о том, что наземный и морской варианты данной ПУ «практически идентичны».

Попытки США представить ПУ в составе комплексов «Иджис Эшор», как неспособные к пуску ракет «Томагавк» нас совершенно не убеждают. По внешним характеристикам отличий между указанными ПУ не просматривается. Возможное отсутствие во внутренней компоновке ПУ «Иджис Эшор» обозначенных американской стороной отдельных элементов корабельной ПУ Mk-41 определяющего значения не имеет. Во-первых, у нас нет возможности надёжным образом проверить и подтвердить наличие значимых изменений в конструкции ПУ и быть уверенными в том, что эти гипотетические характеристики сохранятся в будущем.

Во-вторых, элементы, заявленные США как отсутствующие в ПУ комплекса «Иджис Эшор» по сравнению с морским вариантом ПУ Мk-41, незначительны с точки зрения конструктивной целостности установок, а соответствующие изменения, по всей видимости, обратимы в течение короткого времени. Соответственно, отсутствие таких элементов не является достаточным основанием для признания, что ПУ, изначально предназначенная для пуска крылатых ракет средней дальности на дистанцию в диапазоне от 500 до 5500 км, в принципе не способна к решению этих задач. В связи с изложенным рассматриваем ПУ Мk-41, развёрнутые на морских платформах, и ПУ в составе комплексов «Иджис Эшор», как идентичные.

Помимо договорно-правовой стороны данный вопрос имеет для нас и стратегическое измерение. Ведь речь идёт о появлении при поддержке союзников США по НАТО американской ракетной и противоракетной инфраструктуры в непосредственной близости от наших рубежей. Причём в том регионе, где её никогда не было. Ситуация осложняется тем, что США объявили о планах воссоздания потенциала крылатых ракет морского базирования в ядерном оснащении, в роли которых вновь способны выступить «Томагавки», как это уже было раньше. А значит такие ракеты также могут в перспективе оказаться в пусковых ячейках комплексов «Иджис Эшор». Всё это – крайне дестабилизирующие шаги, которые мы не можем оставить без ответа.

Как и по другим темам, по вопросу о Mk-41 мы также не видим от США какой-либо конструктивной реакции, не говоря уже о конкретных предложениях по урегулированию данной проблемы.

Подводя итог, вынуждены констатировать, что ни по одной из российских претензий за многие годы их обсуждения в позиции США не произошло никаких позитивных для нас подвижек. Рассматривать наши озабоченности всерьёз американская сторона отказывается.

Подготовка США к выходу из Договора

Теперь, когда мы разобрались с содержанием взаимных претензий в контексте ДРСМД, вернёмся к теме выхода США из Договора. Заявив об этом публично, американская сторона подтвердила нам свои намерения и в двустороннем формате. Насколько мы понимаем, вопрос лишь в сроках.

Надо сказать, что этот шаг готовился Вашингтоном достаточно явно и методично, и в этом плане он не стал для нас сюрпризом. В Конгрессе США в последние годы активно формировали соответствующую законодательную базу. Разумеется, под предлогом мнимых российских «нарушений».

Этот же предлог, среди прочих, использован Администрацией США для внесения изменений в военно-политические доктринальные установки, в соответствии с которыми Россия наряду с Китаем была по сути определена как основная геостратегическая угроза.

Задолго до обнародования планов по выходу из ДРСМД в США было объявлено о запуске целого ряда военных программ, включая весьма провокационные и явно ведущие к разрушению соглашения. Более того, по сообщениям СМИ, ещё в 2013 г. Пентагоном был подготовлен закрытый доклад для Конгресса США, в котором обозначались варианты ракетных разработок на случай денонсации ДРСМД. Работа над реализацией многих из предложенных в докладе проектов уже давно идёт.

В частности, с одобрения Конгресса запущена программа по созданию комплекса с крылатой ракетой наземного базирования с запрещённой по Договору дальностью. Ведётся разработка баллистических ракет для наземных комплексов с изначально заявленной дальностью 499 км. В дополнение к тому, что данный параметр сам по себе звучит в контексте ДРСМД вызывающе, разработчики в открытую сразу же выразили готовность «при необходимости» нарастить дальность ракеты. Кроме того, объявлено о НИОКР по ракете наземного базирования с планирующим боевым блоком дальностью порядка 2000 км, а также по некоей «гибридной» системе, сочетающей в себе артиллерийскую установку и некие ракетоподобные снаряды, способные преодолевать дистанцию в 1600 км.

Некоторые из этих программ однозначно противоречат ДРСМД. Другие ещё предстоит тщательно проанализировать по мере уточнения их деталей, однако ясно, что они, как минимум, не соответствуют духу Договора, а часть из них – его целям и задачам.

Подлинные причины выхода США из Договора

На этом фоне в заявлениях некоторых официальных представителей США и в многочисленных «агитационных» материалах Госдепартамента, предпринимается попытка сфокусировать всеобщее внимание на том, что якобы именно приписываемые России «нарушения» вынуждают Вашингтон выйти из Договора.

Это смотрится особенно странно на фоне риторики представителей других американских ведомств, включая Совет национальной безопасности, а также заявлений президента США, в которых гораздо более выпукло и недвусмысленно читается иная, подлинная причина этого шага. Через «округлые» формулировки американских коллег фактически неприкрыто проглядывает стремление Соединённых Штатов максимально развязать себе руки и обрести возможность использования неограниченного спектра военных инструментов для полноформатного проецирования силы и оказания военно-политического давления на всех ключевых геополитических оппонентов США в стратегически важных регионах. При этом в Вашингтоне делают особый акцент на АТР, где, по мнению Пентагона, имеются возрастающие трудности с изысканием достаточного военного потенциала для нахрапистого обеспечения американских интересов.

В этом контексте нами отфиксировано, что в новой ядерной доктрине США проект по воссозданию крылатой ракеты морского базирования в ядерном оснащении обосновывается, прежде всего, необходимостью отреагировать на так называемое «несоблюдение» Россией Договора о РСМД. Хотя большинство экспертов «ястребиного» толка, рассуждая о востребованности для США подобных вооружений, опять же указывают отнюдь не на Россию, а, прежде всего, на АТР.

К слову, это означает, что применительно к России подрыв ДРСМД означал бы существенное осложнение ситуации в области безопасности сразу на двух стратегических для нас направлениях – в Европе и АТР. Это не может не вызывать тревоги.

Помимо стремления обеспечить себе военные преимущества на основных ТВД есть и другая причина, подталкивающая США к выходу из ДРСМД и другим дестабилизирующим шагам в стратегической сфере. Дело в превалирующем над всем нежелании Вашингтона договариваться по этому и другим вопросам на основе равноправия и учёта имеющихся у сторон легитимных интересов и озабоченностей. К сожалению, активное неприятие кропотливой дипломатической работы и переговорных решений стало характерным для современных США, которые всё более нервно и импульсивно реагируют на утрачивание ими своего доминирующего положения в нарождающемся полицентричном мире.

Активными сторонниками и очевидными бенефициарами развала ДРСМД являются корпорации американского ВПК. Помимо получения масштабных внутригосударственных военных заказов расчёт также и на расширение международного рынка сбыта, в т.ч. за счёт подрыва конкурентного потенциала российских оборонных предприятий. К тому же их общее ослабление могло бы, как полагают в Вашингтоне, затормозить модернизацию ВС России. Именно на решение этих задач направлено усиление санкционного давления, которому подвергается наш ОПК якобы в «наказание» за производство противоречащих ДРСМД вооружений.

Примечательно, что раскручиваемая Соединёнными Штатами пропагандистская кампания с обвинениями нас в несоблюдении ДРСМД удивительно органично была вписана в общую стратегию Вашингтона по оказанию политического, военного и экономического давления на нашу страну и её всестороннему «сдерживанию» (в значении «containment»).

Большое значение, по-видимому, придаётся Соединёнными Штатами и задачам по консолидации союзников, связка с которыми несколько ослабла. Наверное, трудно придумать более удобный повод для того, чтобы сплотиться перед лицом общей угрозы, чем российские ракеты, будто бы имеющие запрещённую по ДРСМД дальность, а значит, якобы нацеленные на ключевые страны «Старой Европы».

Обратили внимание на сообщения в СМИ, что США уже не первый год и не без успеха убеждают союзников по НАТО проработать возможные варианты военного «реагирования» на фиктивные «российские нарушения» ДРСМД. Это включает некие опции по «расширению ядерного сдерживания». В связи с этим хотели бы предостеречь: такое развитие стало бы крайне дестабилизирующим шагом, который мы будем вынуждены дополнительно учитывать в собственном военном строительстве.

Усилия России в поддержку Договора

На фоне изложенного становится понятно, что возможности России предотвратить разрушение ДРСМД невелики.

Тем прискорбнее, что наши усилия на международных площадках по формированию широкой коалиции стран, совместно выступающих за спасение Договора, пока не приобрели достаточного числа сторонников. В частности, наша попытка вынести на рассмотрение в Первом комитете Генассамблеи ООН проект резолюции в защиту ДРСМД не получила должной поддержки. Вызывает крайнее недоумение, что некоторые страны, на словах выступающие за Договор, под надуманным процедурным предлогом отказались от содержательного обсуждения российского документа, сфокусированного на конструктивном призыве к сохранению и строгому соблюдению ДРСМД.

Мы приняли к сведению, что практически все страны НАТО и Евросоюза выступили против нашего проекта. Именно их голосование привело к тому, что рассмотрение документа было заблокировано. Подобный подход заставляет усомниться в искренности заявлений многих европейских столиц в поддержку Договора и осознании ими всей серьёзности ситуации.

В то же время, благодарны тем странам, которые посчитали важным присоединиться к нашим усилиям в Первом комитете. Особенно выделяем среди них наших союзников по ОДКБ.

Хотели бы также привлечь внимание к принятому 11 июня с.г. на уровне мининдел стран ОДКБ совместному заявлению «О ситуации вокруг ДРСМД». В нём выражается коллективная обеспокоенность в отношении военных программ США, осуществляемых без должного учёта обязательств по Договору, и содержится настойчивый призыв приложить все необходимые усилия для разрешения проблемных вопросов. В принятой 8 ноября с.г. на высшем уровне декларации Совета коллективной безопасности ОДКБ страны-участницы Организации выразили озабоченность в связи с объявлением США о намерении выйти из ДРСМД и выступили за его сохранение. Напомню, что помимо России в ОДКБ представлены ещё две страны-участницы Договора – Белоруссия и Казахстан.

Кроме того, признательны за поддержку нашего проекта резолюции по ДРСМД Китаю, где в полной мере осознают подоплёку принятого в США решения. Ведь трудно не заметить зацикленность, с которой в Вашингтоне подтягивают «китайский фактор» и к тематике ДРСМД. Невооружённым глазом видны и неуклюжие попытки «вбить клин» между Россией и КНР. Сделать это мы, конечно же, не позволим. Тем более что потенциальная накачка Вашингтоном ракетных мускулов в регионе АТР после устранения ограничений по ДРСМД поставила бы перед нашими странами во многом общие вызовы.

При этом мы не намерены спекулировать на грубо вброшенной США теме подключения Пекина к гипотетическим договорённостям в этой сфере. Убеждены, что здесь должны быть исключены любые попытки шантажа – решать подобные вопросы можно только на основе консенсуса и с учётом законных интересов всех сторон.

По нашим контактам с китайскими друзьями и публичным заявлениям представителей КНР знаем, что в Пекине в полной мере разделяют наши опасения в связи с теми пагубными последствиями, которыми чреват развал ДРСМД.

Последствия слома Договора

Наша обеспокоенность связана не только с резко возрастающими рисками для региональной и глобальной безопасности. Эти риски во многом самоочевидны – ведь понятно, что основная угроза заключается в опасности скатывания целых регионов к гонке вооружений, причём на этот раз многосторонней и на новом технологическом уровне.

Серьёзнейшую озабоченность также вызывает и то, что разрушение ДРСМД может спровоцировать ускоренную эрозию всей архитектуры контроля над вооружениями и нераспространения. Так, подрывается концепция Договора о СНВ, который и без того проходит сейчас испытания на прочность ввиду его недобросовестного выполнения американской стороной, которая к тому же целенаправленно создаёт неопределённость по вопросу о продлении действия данного соглашения.

Международному сообществу ещё предстоит оценить, насколько негативно разрушение ДРСМД способно также сказаться на перспективах дальнейшего сокращения ядерных вооружений и обеспечении устойчивости режима Договора о нераспространении ядерного оружия.

В этом контексте нельзя не провести аналогию с денонсацией Договора по ПРО, предпринятой в своё время Вашингтоном в ущерб стратегической стабильности и вопреки призывам подавляющего большинства стран мира. Разрушительные последствия этого шага для наших двусторонних отношений с США, взаимодействия со странами НАТО и в целом для международной безопасности не преодолены до сих пор.

Что дальше?

Многое теперь зависит от того, что США предпримут дальше, т.е. после анонсированного выхода из ДРСМД. Если Вашингтон пойдёт напролом с развёртыванием вновь создаваемых систем вооружений в различных регионах, рост опасной напряжённости в мире станет неизбежным.

Мы не сможем игнорировать потенциальное размещение новых американских ракет на территориях, с которых они будут нести угрозу России и её союзникам. В случае таких развёртываний у американцев появится значительный дополнительный потенциал, позволяющий наносить удары по целям в глубине России. Для нас этот потенциал по своей сути будет стратегическим. Очень не хотелось бы доводить дело до новых «ракетных кризисов». Мы это уже проходили и убеждены, что от развития событий по такому сценарию не выиграет ни одна страна, в то время как всеобщая безопасность однозначно проиграет.

Если же в Вашингтоне переосмыслят свои деструктивные подходы и проявят готовность к конструктивному и по-настоящему предметному диалогу по возможным согласованным шагам в целях урегулирования взаимных претензий по ДРСМД, то нас уговаривать не придётся. Несмотря на то, что, как уже было сказано, Договор не идеален в современных условиях, он по-прежнему сохраняет свою ценность, и мы готовы работать над поддержанием его жизнеспособности. Россия открыта к любым взаимовыгодным предложениям, учитывающим интересы и озабоченности обеих сторон.

Глубоко убеждены, что с учётом актуальных реалий слом одного из ключевых механизмов контроля над вооружениями был бы в корне контрпродуктивен. Кризис доверия приобрёл бы поистине запредельные масштабы и ещё больше осложнил перспективы запуска любого отвечающего интересам России и США и в целом мирового сообщества системного разговора по стратегической проблематике и предотвращению гонки вооружений. По-прежнему придерживаемся позиции, что на фоне накопившихся проблем в этой сфере давно назрел комплексный, равноправный и нацеленный на результат диалог. Наши предложения на этот счёт были переданы ещё на российско-американском саммите в Хельсинки в июле с.г. Хотелось бы рассчитывать, что в Вашингтоне всё-таки будет проявлена политическая воля и США конструктивно откликнутся на нашу инициативу.